Николай Анциферов. «Такова наша жизнь в письмах». Письма родным и друзьям (1900–1950-е годы)

У меня в Москве все хорошо. Подписал договор с «Academia» на книгу «Герцен в воспоминаниях современников». Срок — год. 49 листов. Я снова погружусь в любимый мной мир. А когда получу аванс, временно окрепну и материально. Не согласитесь ли Вы, в связи с этим успехом, сообщить, сколько загублено мной электроэнергии с грелкой имени Н. П.

От Светика получил письмо. Пишет, что тетя Аня им не недовольна. Обещает выехать 12^го. Жду от Вас известий.

Привет Вашей семье.

Ваш Н. А.

8 декабря 1933 г. Москва

Дорогая Татьяна Борисовна!

От Софьи Александровны[200] я узнал, что ее подруга и моя знакомая Александра Павловна Алтухова[201] возвращается в Москву около 12/XII. К сожалению, ее адрес точно неизвестен. Остановилась она в Доме работников просвещения[202]. Если у Вас есть не отягощающая возможность списаться с ней относительно доставки мне сына… Боюсь, что открытка моя придет поздно. От Вас нет писем, и это так непривычно, что мучит меня. Все остальное хорошо, даже очень. Привет всем.

Ваш НАнциферов

9 декабря 1933 г. Москва

Дорогая Татьяна Борисовна, я на ходу, в почте, с замерзшими руками писал открытку (пока нет ни шубы, ни перчаток, но скоро будут). Сейчас, надеюсь, пишу толково: в Ленинграде, Мойка. Дом Работников Просвещения, комн. № 5, Александра Павловна Алтухова, подруга Софьи Александровны. Она возвращается в Москву около 12^го. Может быть, Вы сможете снестись с ней; телефон, вероятно, легко узнаете, и она, может быть, согласится приехать со Светиком. Я уже работаю над Герценом. Это прямо счастье! Спасибо Михаилу Леонидовичу, что он посоветовал мне обратиться в «Academia». Привет.

Ваш Н. Анц.

А если там нет, то можно узнать у Елизаветы Рудольфовны Гюбенет[203]. Печатный д. 25^а, кв. 6.

Если Вы заняты, то не надо беспокоиться, уедет и один. Полезно.

12 декабря 1933 г. Москва

Дорогая Татьяна Борисовна,

Чернила высохли — простите, пишу карандашом. Постараюсь поразборчивее.

Наконец получил от Вас большое письмо. Спасибо. Но… в нем Вы не пишете о том, о чем обещали у меня. Вы забыли или передумали?

Аня все время молчит. Ни разу не ответила на мои запросы! Ни разу. А Светика нет, и из Вашего письма я заключаю, что билет не куплен, а следовательно, еще ждать неделю. Мне тяжело. Сегодня все напишу ей.

Буду поджидать Наташу и постараюсь побывать с ней в театре МХАТ I или «Музыкальная Драма Немировича-Данченко». Нельзя ли и Вас с ней заодно поджидать? Вот как хорошо было бы! Нельзя?

Я был на Петре I^ом[204]. Спектакль очень интересный. Отдельные моменты очень хороши и волнуют. Но в целом это еще не художественное претворение действительности. Удивило меня понимание истории по Карлейлю (герой и толпа)[205], и дело, конечно, не меняет излишне сильно подчеркнутая судорожность Петра.

Лучше всех Берсенев[206]. Эти роли их очень утомляют. Я застал их в полной прострации.

Не могу достать почтовой бумаги. Вы пометили свое письмо № 10. А получил только 3‐е. Мое же 7^ое.

Работаю над Герценом — это счастье. Читать монтаж — трудно. Но составлять его очень интересно. А у меня еще будет до 10 печатных листов своего текста. От Десницкого ответа нет! Аванс должен получить 16-го, если не надуют.

Сейчас просматриваю том за томом самого Герцена в издании Лемке[207].

Москву все больше люблю. Тут есть замечательные места на Устинском мосту[208]. Вечером сейчас же после заката Кремль — прямо град Китеж. Когда же я это все покажу Светику!

С Софьей Александровной — встречаюсь с большой радостью. Она очень умная и хорошая. Скажите при случае Киске, что и идеалисты бывают правы — она не замужем и никогда замужем не была. (Сама сказала.) Последнее не говорите.

Самое у меня лучшее здесь — это когда ночью я один в своей комнате. Жду Светика и не думаю, а мечтаю о нем. А потом читаю письмо Татьяны Николаевны. Стараюсь не больше одного.

«Эти письма все сохранились. Ужасно хотелось бы перечитать их, и страшно коснуться… Письма — больше, чем воспоминания: на них запеклась кровь событий, это само прошедшее. Как оно было, задержанное и нетленное. …Нужно ли еще раз знать, видеть, касаться сморщившимися от старости руками до своего венчального убора?..»[209]

Ну кто мог лучше этого написать. О да, нужно, нужно! Только с ними я опять нахожу себя, каким я должен быть и должен быть до конца.

Сейчас иду к Грише[210]. Он будет мне играть свои вещи и читать свои вещи. Это хорошо. Завтра служба — я к ней все более привязываюсь, и это хорошо. Иду потом к человеку, который знал лично Герцена, — Сажин[211]. Все хорошо, интересно. Я люблю свой текущий день. Но мне все кажется, это как-то ни к чему, хотя я и радуюсь каждому данному мне дню. Понимаете ли Вы меня? Напишете ли Вы, как хотели? Как мне Вы нужны, дорогая Татьяна Борисовна.

Всего Вам светлого. Зачем Вы собой недовольны. Любящий Вас

Н. А.

18 декабря 1933 г. Москва

Дорогая Татьяна Борисовна,