Николай I

Впрочем, иногда Николай Павлович неожиданно менял сценарий и вместо утреннего приема отправлялся в различные учреждения или учебные заведения, причем посещал их в самое неожиданное время. В отличие от утренней прогулки предобеденную прогулку императора камер-фурьерские журналы фиксируют четко. Она совершалась летом в коляске или кабриолете, зимой — в санях, в разные дни между половиной второго и половиной четвертого, продолжаясь тем не менее всего около пятидесяти минут^{1518}. Общество Николая Павловича во время этих прогулок могли разделять приехавшие погостить немецкие родственники, брат Михаил Павлович или Александра Федоровна. Прогулки с супругой могли совершаться и пешком, как стало модным в то время, по Английской набережной. На церковные службы император всегда приходил точно в назначенное время и простаивал их от начала до конца. Поскольку придворное общество не было столь обязательным и часто опаздывало, то, оказавшись как-то вдвоем с фрейлиной А. Ф. Тютчевой в «Ротонде» ровно в 11 часов, он заметил ей: «По-видимому, сударыня, мы с Вами единственные пунктуальные люди в этом дворце!»^{1519}

Более частые встречи с императором происходили во время разводов, когда при представлении отдельных лиц имели место непродолжительные беседы. Об одном из таких разводов вспоминает Э. И. Стогов, который незадолго до этого приехал в Петербург с Камчатки и как штаб-офицер флота должен был при разводе явиться к государю: «Император Николай I был верхом — что за красавец, что за молодец, нельзя не любоваться… Нас перекликал комендант, а богатырский конь переступал только на одного человека — и ни разу не сбился. Дошла очередь и до меня. — «Капитан-лейтенант Стогов из Камчатки», — сказал комендант. — «Долго Вы там были?» — спросил император с приветливой улыбкой. — «12 лет, Ваше Величество». — «Скучно там было Вам?» — «Нет, государь, там много службы и там русское царство». — Николай милостиво поклонился»^{1520}.

Время обеда первоначально четко определено не было. В 1826 году обед начинался между половиной третьего и без двадцати минут четыре пополудни. Таким образом, колебания составляли более часа. А в день рождения Николая Павловича 25 июня 1826 года, когда царская семья пребывала в Царском Селе, обед в Агатовой комнате начался без пяти минут четыре^{1521}. В положении от 26 октября 1833 года, разработанном обер-гофмаршалом К. А. Нарышкиным при непосредственном участии императора, пунктом 3 определялось: «Время для обедов назначать в 4 часа, а для ужинов в 10 часов»^{1522}. Это обеденное время зафиксировано во многих мемуарах, в частности, у знакомых с бытом императорского двора М. П. Фредерикса и А. О. Смирновой-Россет. На 4 часа дня был приглашен к праздничному обеду в Петергофе в 1846 году военный министр Швеции В. В. Гафнер, и поскольку он не успел позавтракать на корабле, а обед запоздал еще на полчаса, он, по его собственному признанию, уже «был голоден как волк»^{1523}.

После обеда Николай Павлович работал в кабинете, но между половиной восьмого и восемью часами вечера, выпив чаю с семьей, мог отправиться на прогулку или в театр. После завершения строительства Мариинского дворца император во время пешей прогулки мог зайти к Марии Николаевне и затем уже присоединиться к семье, приехавшей в театр. Из театра императорская семья возвращалась домой около одиннадцати часов вечера, а после посещения маскарадов — около часа ночи. Если Николай Павлович задерживался на полчаса, то в этом бывала виновата одна из «масок»^{1524}. Но возвратиться домой не означало лечь спать. Поздние прохожие еще долго видели освещенные окна в кабинете Николая Павловича. Обычно он занимался делами до двух или даже трех часов ночи. Его камердинер рассказывал: «Засну иной раз, а потом очнусь и подумаю: не пора ли государю подавать одеваться? Загляну, а он сам разделся и лег. Иной раз спросонья слышу шорох; смотрю, а государь, заметив, что я заснул, на цыпочках проходит мимо меня»^{1525}.

«Проси его ко мне обедать»: Император за обеденным столом

О спартанском образе жизни императора помимо дочери Ольги Николаевны свидетельствуют многие современники. «Ты знаешь, — писал Ф. П. Фонтон своему другу из действующей армии в 1828 году, — как царь воздержан в отношении нужд материальной жизни»^{1526}. Великая княжна Ольга Николаевна отмечала: «Во время маневров он мог беспрерывно оставаться восемь часов подряд в седле без того, чтобы хоть закусить чем-нибудь»^{1527}.