Николай Коняев. Два лица Власова.

другие балтийские немцы. Не забыл Гитлер помянуть и украинских эмигрантов, которые обжились в

Германии, и, к сожалению, даже приобрели гражданство и которые, естественно, смотрят на

немецкую освободительную кампанию с большой радостью.

— Но они видят не наши национальные цели, в перспективе они видят свои собственные цели, —

сказал Гитлер. — Каждый народ думает о себе и ни о чем другом.

— В дополнение к этому осмелюсь доложить, — сказал Кейтель, когда фюрер закончил свою речь, —

что, когда Польша действовала против нас, немецкие офицеры, как, например, один командир

кавалерийского полка, состоявший в немецкой армии и четыре года участвовавший в боевых

действиях, перешли на сторону Польши, чтобы принять на себя командование соответствующими

подразделениями. Польское столбовое дворянство!

— Да… — кивнул Гитлер. — На сегодня перед нами встает именно такая опасность. Приказ № 13

вообще не подлежит обсуждению. Равным образом и другие вещи можно делать с таким расчетом,

чтобы практически из них не вытекало никаких даже самых незначительных последствий и чтобы

прежде всего не допустить распространения такого образа мыслей, какой я, к сожалению, уже

обнаруживал у некоторых субъектов. Я могу лишь сказать: мы никогда не создадим русской армии —

это фантазия первого разряда. Прежде чем мы это сделаем, будет гораздо проще, если я из этих

русских сделаю рабочих для Германии, ибо это в гораздо большей степени является решающим

фактором.

Мне не нужно русской армии…

Если я взамен этого получу русских рабочих, это меня вполне устраивает. Я могу тогда высвободить

немцев, я могу соответствующим образом переквалифицировать русских. Наибольшим достижением

для нашего производства будет являться рабочий, который будет занят на работе [186] в Германии и

которого мы должны, естественно, снабжать совершенно иначе, чем немцев.

Одного нам нужно решительно избегать — чтобы у нас неожиданно не возникла мысль: может быть,

наступит день, когда дела у нас пойдут плохо, — и нам нужно только создать украинское государство,

тогда все будет в порядке, тогда мы получим один миллион солдат.

Мы ничего не получим, ни одного человека! Это такая же фантазия, как и тогда. Мы совершили бы

величайшую глупость. Мы прежде всего упустили бы из виду цель настоящей войны… Никаких

отдаленных целей я намечать не могу в смысле создания независимых или автономных государств.

Ибо начинается дело, и всегда оно кончается независимым государством. Это совершенно ясно,

таков бывает заключительный аккорд песни.

Здесь нужно ставить вопрос со всей остротой, чтобы у нас не возникало никаких ложных

представлений…

— Мы имеем всего 78 батальонов туземных батальонов… — доложил начальник Генерального

штаба. — 1 полк и 122 роты. Это все. Из этих 78 батальонов 47 находятся в распоряжении

фельдмаршала, на Украине и в распоряжении командующего запасной армией. Так что,

собственно, — впереди остается немного, и все они очень распылены, поскольку они находятся

впереди. Далее имеется особая категория численностью в 60 000 человек. Это — некоторая

разновидность охраны. Они сведены в совершенно мелкие группы. О добровольных помощниках —

их приблизительно до 220 000 человек. Они распределены в войсках примерно по 4–5 человек на

одного артиллериста. Их нельзя убирать.

— В этих добровольных помощниках я не усматриваю никакой проблемы, — сказал Кейтель. — Что

касается туземных соединений, то там дело опаснее, так как они сведены в достаточно крупные

единицы.

— Имеется только одно–единственное подразделение полкового типа, — возразил Цейдлер. — Все

остальные сведены в батальоны. Это также не представляет опасности.

— С моей точки зрения, — прервал этот спор Гитлер, — решающий момент заключается не в самом

факте существования этих соединений, а в том, что мы ни в коей мере не должны дать себя обмануть

насчет того, чего вообще мы можем от них ждать и какое действие это произведет на другую сторону.

— Я позволю себе заявить, — проговорил Кейтель, — что мы будем рассматривать национальный

комитет Власова как чисто пропагандистское средство.

— Но необходимо провести резкую черту, — сказал Цейдлер. — Там, где дело касается противника,

там можно все делать, а что происходит внутри, там дело обстоит иначе. Здесь должна быть ясная

граница. [187]

— Я этот вопрос еще раз поставил перед Розенбергом совершенно четко, — сказал Кейтель. — Я

задал ему вопрос: каковы их собственные намерения в отношении национального комитета? Что

касается нас, то мы предполагаем использовать их в целях пропаганды для возможно более широкого

привлечения перебежчиков.

Его ответ: сведение этих добровольных помощников (так он их называет) и русских, украинских,

кавказских, татарских боевых соединений в единую русско–украинскую освободительную армию, а

также, добавлю я, использование этого предприятия с пропагандистскими целями.

Здесь мы имеем дело не только с использованием в целях пропаганды, но и особого рода

сосредоточением. А это есть именно то, чего фюрер не желает.

Оказалось, что того, чего не желает фюрер, не желает никто.