Нил Сорский

Поселившись на Святой Горе, Афанасий стал учеником одного благочестивого старца, сказав ему, что он простой «корабельник», а его судно потерпело крушение у берегов Афона. Зная, что Никифор Фока будет его искать, Афанасий назвался Варнавой. Смиряясь, он скрыл, что грамотен, и попросил старца обучить его чтению и письму. Тот, не зная, кто в действительности перед ним, дал ученику восковую табличку и велел переписывать Псалтирь. Афанасий старательно изображал нерадивого и бестолкового ученика, за что старец жестоко ругал его. Так продолжалось некоторое время. Наступило время синаксиса. Все монахи собрались по традиции в лавре на праздничное богослужение. Прот повелел новому иноку читать на службе. Афанасий-Варнава послушно принялся растягивать слоги. Но прот быстро понял, что это некая игра. Он приказал иноку читать так, как тот умеет. Когда старец услышал чтение своего неразумного ученика и вспомнил те наказания, которые тот безропотно терпел, то едва не оцепенел, а из глаз его потекли слезы. В Житии так и сказано: «…вмале не оцепене, и очи его слез исполнистеся»[262]. Он понял, каким смирением обладал его Варнава. Когда все открылось, Афанасий уговорил прота не сообщать полководцу Никифору о его местонахождении. Начальник Афона согласился и дал монаху келью близ лавры, где тот мог безмолвствовать. Себе на жизнь Афанасий зарабатывал рукоделием: он писал книги. Некий монах помогал ему выменивать их на хлеб. За шесть дней Афанасий успевал переписать всю Псалтирь, не сокращая при этом своего молитвенного правила, а оно было большим.

Думаю, что Нил Сорский, как никто другой, по достоинству оценил сообщение Жития об этом таланте Афанасия. Будучи профессиональным книгописцем, Нил знал, сколько труда и умения требовала такая работа. В современном каталоге датированных выходных записей, оставленных русскими писцами на книгах XVI века[263], есть несколько упоминаний о переписывании Псалтири: работа над одной из них продолжалась шесть месяцев[264], над другой — десять месяцев[265], еще одну Псалтирь книжник переписал за 13 месяцев[266]. Самый короткий период времени, потраченный на переписывание книги (служебной Минеи на март), насчитывает 25 дней[267]. Понятно, что у всех писцов были разные обстоятельства, от которых зависела скорость их работы. Однако в любом случае книгописание требовало большой сосредоточенности и трудолюбия, поэтому многие книжники, закончив работу, оставляли на полях книг такие радостные восклицания: «Рад заец, из тенета (ловчей сети, ловушки. — Е. Р.) убежав, так рад писец, Псалтырю дописав»[268].

Тем временем слава инока Афанасия распространялась по Святой Горе; вскоре к его келье стали приходить монахи, чтобы спасаться рядом с ним. Не желая нарушать свое безмолвие, святой отправился искать новое место. Он основал новый монастырь на безлюдной и безводной стороне Афона в месте, именуемом Мелана, «иже по российскому языку», как заметил Нил Сорский, «черный нарицается»[269]. Это уточнение русский книжник вставил в Житие не случайно: он хотел подчеркнуть, насколько мрачное и неживописное место выбрал Афанасий Афонский. Временами на подвижника нападало такое уныние, что он едва справлялся с желанием бежать без оглядки. Как заметил автор Жития, Господь учил Афанасия искусству духовной брани, чтобы святой, научившись сам, смог потом помогать другим.

Год продолжалось это тяжелое испытание. Тем временем Никифор Фока, который не оставил мечту о постриге, разыскал друга и прислал ему значительные средства на новую обитель. Афанасий приступил к работам: он построил храм во имя пророка Иоанна Предтечи, келью («молчалницу») для самого Никифора, начал возведение церкви в честь Пресвятой Богородицы на месте своей бывшей отшельнической «колибы». Однако 16 августа 963 года Никифор Фока был провозглашен императором. Огорченный Афанасий покинул Афон, но император убедил его продолжать строительство и дал новой обители ряд грамот (хрисовулов). В одной из них он утвердил Афанасия игуменом монастыря. Вернувшись на Афон, преподобный освятил уже достроенный монастырский собор в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, возвел братский корпус, трапезную, больницу с баней для лечения иноков, устроил мельницу и пристань, провел водопровод. Вокруг горы расположились отдельные кельи и «молчальницы» для иноков, желавших предаваться уединенной молитве[270]. Образовался большой общежительный монастырь, который впоследствии назвали Великой Лаврой.

Деятельность Афанасия вызвала раздражение у афонских отшельников. Они говорили, что Афанасий нарушает обычаи Святой Горы, где никогда не было больших многолюдных монастырей. Воспользовавшись тем, что 10 декабря 969 года покровитель преподобного Никифор Фока был убит, они отправили в столицу делегацию с жалобами на Афанасия. Однако новый император Иоанн I Цимисхий не только подтвердил все прежние хрисовулы, но приказал еще ежегодно выдавать Лавре по 244 золотых номисмы.