Нина Риччи

«Нина Риччи» спонсировала балет «Золушка», а также вечер, организованный после премьеры в Москве. В течение двадцати пяти лет дом был одним из первых французских домов моды, наладивших коммерческие связи с СССР. Мероприятие совпало с открытием бутика дома «Нина Риччи» на Петровке, недалеко от Тверской улицы. Французские газеты писали, что это место входит в так называемый золотой треугольник Москвы[81] (его образуют улицы Петровка и Кузнецкий Мост, а также Столешников переулок, то есть те улицы, где исторически сложились самые высокие цены на аренду в столице), где уже обосновались Кристиан Диор, Эсте Лаудер, Ланком, привлеченные в начале 1990-х не немедленной прибылью, а более долгосрочной ставкой на конвертируемость рубля. Бутик изысканно оформили по образу и подобию тех, что открывались в других странах. Чтобы не создавать очередей, которые неизбежно выстраивались в такие магазины, была внедрена система входа по приглашению. Приглашения рассылались на определенный день и час компаниям, которые распространяли их среди своих сотрудников. Вместо традиционных пробников-спреев в витринах лежали пропитанные четырьмя предлагаемыми ароматами картонные полоски. Цены были ничтожными – для жителей Запада: семьдесят восемь рублей, или примерно 20 французских франков за флакон туалетной воды, но непомерные, если сравнивать их со средней зарплатой москвича того периода. Впрочем, тогда уже появились те, кто получал гораздо больше средней зарплаты. Видимо, поэтому по отчетам компании средний клиент покупал тогда духов примерно на триста семьдесят рублей – количество, которое разрешалось купить, в любом случае было ограничено.

В 1991 году 25 процентов оборота дома приходилось на одежду от-кутюр, готовую одежду от Филиппа Вэгхорна, мужскую линию и аксессуары. Оставшиеся 75 процентов приходились на парфюмерию. До Риччи Вэгхорн работал у Диора и Ланвин, и его везде ценили. У руля был Жерар Пипар, но дому нужен был кто-то помоложе, чтобы делать прет-а-порте, и выбор пал на Вэгхорна. Он сразу отказался следовать кодексу, прописанному Пипаром, потому что считал его изделия вульгарными: слишком много бантов, оборок, кружев и украшений. Конечно, это создавало трения, но так как коллекции Вэгхорна пользовались успехом, его пребывание в доме не встречало большого сопротивления. «Мне следовало трубить чуть громче», – шутил он, обыгрывая свою фамилию[82]. Даниэль Монсэррат, работавшая еще с Робером Риччи, создавала роскошные блестящие шарфы и шали. Украшения создавались в сотрудничестве с итальянской фирмой «Буччеллати». Основателю фирмы почти столетие назад удалось перенести кружевное плетение на золотую пластину. Его работы с использованием узоров в виде кружева, тюля или пчелиных сот прославили «Буччеллати» на весь мир. В 1979 году Буччеллати, единственный итальянец среди мировой ювелирной элиты, открыл парижский бутик на Вандомской площади. На церемонии открытия присутствовали президент Франции Жак Ширак, актеры Марчелло Мастроянни и Анук Эме, а также другие известные личности. В начале 1980-х годов правление престижной французской ассоциации «Haute Joaillerie de France» («Высокое французское ювелирное искусство») изменило свое название на «Haute Joaillerie en France» («Высокое ювелирное искусство во Франции»), чтобы «Буччеллати» мог стать первым и единственным итальянским членом ассоциации.

«Не забывайте: мы всегда – знаменосцы элегантности, – говорил Жиль Фукс. – Я несомненно воздержался бы от претензий на что-то иное, кроме как быть тем, кто я есть. Быть французом – экзотика, и это преимущество». Пока Жиля Фукса не покидал оптимизм. Он верил в то, что сумеет сохранить дом Нины Риччи, и уверенно шел дорогой, проложенной Робером. Жерар Пипар на этом пути оставался истинным другом и членом семьи. У дома Нины Риччи еще были частные клиенты, которые могли позволить себе носить одежду от-кутюр. Размеры каждого заказчика всегда хранились у портних. Иногда пропорции менялись, и это скрупулезно фиксировалось. Среди клиентов все еще оставались европейские принцессы, которые хотели покупать индивидуальные, красивые и неповторимые творения. Фукс искренне старался, вслед за Робером, декларировать сохранение наследия Нины Риччи, стремление к идеалам гармонии, элегантности и совершенства. Двумя крупнейшими клиентами компании за пределами Европы продолжали оставаться Япония и Америка. В Японии в основном покупали парфюмерию и аксессуары, а в Штатах – парфюмерию и готовую одежду. Пока компания по-прежнему принадлежала семье, сохраняя свою автономию перед лицом крупных транснациональных корпораций. Жиль Фукс справедливо считал, что как только более крупный концерн купит относительно небольшой бизнес высокой моды, последний может просто исчезнуть. В начале 1990-х годов дом Нины Риччи был такой же романтической компанией, как и раньше. Как говорил Робер Риччи, «все женщины прекрасны, и мы создаем одежду и духи, из которых рождаются мечты».