Niro. Сборник рассказов.

Волна, уже давно существующий способ телепортирования — последняя Волна принесла шесть дней назад с собой несколько геологоразведчиков и одного доктора–педиатра. Лайм сам предложил пригласить сюда человека, способного лечить детей, сам встречал его у Сияющих ворот — вместе с отцом Джереми, назначенным капитаном Брассом на должность ответственного за адаптацию прибывающих.

Увидев то, как из сверкающей пустоты по ту сторону ворот, из петель полярного сияния Антарктиды (где располагалась передающая станция) на борт «Вирджинии» шагнули семь человек, он поразился величию человеческой мысли и технического прогресса. А вечером, оставшись наедине со своим кошмаром, он представил себе свой шаг — в обратном направлении. И пусть это будет бесплодная пустыня Южного полюса, неважно — это должна была быть Земля.

Мысль о возвращении захватила его целиком. Периодически он подходил к уснувшим до следующей Волны Сияющим воротам и с тоской в глазах разглядывал их мрачную глубину. Впрочем, это было неудивительно — время от времени едва ли не каждый из экипажа «Вирджинии» бывал здесь, это создавало иллюзию близости к дому. Но так, как смотрел и пытался разглядеть другую сторону межзвездного провала Дэвидсон, не смотрел никто…

Очнулся Лайм у Ворот. Лучемет смотрел в пол, рука устала от тяжести оружия. Как он преодолел почти полкилометра коридоров, осталось для него загадкой. Перед ним была дорога домой — и она была темна и непроглядна. Сияющие ворота включались только при необходимости по приказу самого Брасса. Следующий такой приказ по плану должен был поступить через полтора месяца — Ворота будут работать на прием. Волны в обратном направлении не ожидалось до высадки на Британику.

Сделав несколько шагов в сторону Ворот, Лайм наткнулся на невидимую преграду — силовое поле ограждало их от любопытных натур. Тугая пелена поля остановила Дэвидсона, не пустила дальше. Он не удивился — но желание попасть домой выросло на порядок именно из–за этой недоступности. Рука, сжимавшая лучемет, поднялась на уровень груди; ноздри стали раздуваться все шире и шире, дыхание сделалось шумным, капли пота выступили на висках.

— Я пройду этими Воротами — сегодня же! — дал он себе обещание. Казалось, темнота в провале ворот засветилась зловещим фиолетовым светом, как всегда бывало при начале настройки для проведения телепортации. — Я пойду к Брассу! Я буду требовать! Я хочу домой!

Но судьба распорядилась иначе. Если бы он воплотил свою мечту, если бы он пошел к самому капитану, бывалому Брассу — все бы сложилось иначе. Опытный кэп сумел бы понять состояние учителя, отправил бы его на Землю внеочередной Волной, чтобы избавиться от непредсказуемого педагога. Лайм был в шаге от успеха своего мероприятия. Но когда он повернулся к Воротам спиной, чтобы направиться к капитану, то увидел перед собой честные восхищенные глаза маленького Моргана, уставившегося на лучемет в руках Лайма.

— Это ваше? — спросил мальчик, после чего поднял глаза на своего учителя и воспитателя. И в эту секунду весь план Дэвидсона на корню видоизменился. Он ласково улыбнулся кареглазому мальчику, протянул к нему свободную руку и взял за маленькое хрупкое плечико.

— Морган, здравствуй! — приветливо сказал он. — Ты очень вовремя…

Мальчик доверчиво смотрел в глаза Дэвидсона.

* * * * *

День начался удачно — зацвела любимая орхидея отца Джереми, которая собиралась это сделать в течение последней недели. Больше всего священник боялся, что она неадекватно отреагирует на сам факт полета в межзвездном пространстве, что она не перенесет ускорения, что случится что–нибудь из ряда вон… Но ничего не случилось. Бутон благополучно раскрылся.

— Дорогой Джереми, ваш цветок! — торжественно произнес стоящий в углу Зимнего сада молодой человек в некоем подобии средневековых одежд. — Бегите скорее сюда!

Джереми, сидевший с книгой в кресле–качалке, подскочил как ужаленный.

— Бегу–бегу, Сент–Эм! — крикнул он в раскрытое окно своего жилища, которое по приказу главного инженера было создано в виде отдельно стоящего домика с прилегающим к нему Зимним садом (так попросил сам Джереми — чтобы при приближении к Приходу у экипажа «Вирджинии» возникало ощущение чего–то родного, знакомого, земного). Отложив книгу в сторону, отец Джереми молодецки, несмотря на свои сорок восемь лет, перепрыгнул порог своего домика и через несколько секунд оказался рядом с молодым человеком.

— Моя орхидея… — прошептал он, разглядывая огромный цветок. — Вот уже десять лет она цветет — и первый раз делает это в космосе!

Сент–Эм улыбался краешками губ, глядя со стороны на эту картину. Джереми почувствовал этот взгляд, повернулся и, наклонив голову, спросил:

— Тебе нравится?

— Конечно, учитель. Да ведь вы и сами знаете — независимо от смысла происходящего то, что нравится вам, должно нравиться и мне.

— Не лицемерь, — отмахнулся Джереми, вновь обратившись взглядом к цветку. — А кстати, почему сегодня ты несколько изменил свой облик? В твоей внешности появились черты меня в молодости — будто я смотрю на свои университетские фотографии.