Niro. Сборник рассказов.

— Я иногда думаю, почему все–таки выживших не уничтожили. Почему дали родиться нам — детям, у которых способности, приобретенные родителями, оказывались врожденными. Почему дали этим детям создать свои семьи… Конечно же, мы были нужны для всякого рода экспериментов над личностью, сознанием и интеллектом. Но нас нельзя было допускать до общения с окружающим миром. И ОНИ СДЕЛАЛИ ВАС.

Локридж напрягся. Сейчас будет что–то о нем…

— Они пришли в наши дома и забрали двадцать четыре мальчика. Матери бились в истерике на порогах своих домов — а детей прятали в танки и стреляли в воздух, отпугивая безутешных родителей. Спустя несколько лет вы вернулись — в камуфляжах и бронежилетах, с автоматами и гранатометами, на танках и вертолетах. И вы встали кольцом вокруг Лос–Аламоса — со сверхинтеллектом и уничтоженной памятью. Вы оградили мир от нас — или нас от мира. А время от времени вы приходите в наши дома, как много лет назад, и забираете кого–нибудь — для очередного эксперимента…

Локридж вдруг встал и пытливо взглянул в глаза Марии.

— То есть — мы тоже часть эксперимента?

— Скорее — часть катастрофы. Возможно, что я сегодня стреляла в собственного брата…

Алекс зачем–то поправил ремень, каску, отвернулся — в глазах защипало.

— А ведь мы просто хотим быть сами собой, а нас заставляют принимать из Сети очередную порцию «интеллектуального тормоза». Крис сумел преодолеть киберзависимость — это первый шаг к свободе. Мы не хотим быть подопытными кроликами, мы не хотим погибать от пуль, выпущенных…

Локридж понял. Он достал из кармана аптечку, протянул Марии.

— Держи. Тебе пригодится. Вот еще компас и фляга. Доберись до леса, сохрани все, что тебе доверил Кристиан.

Они вышли на свет. Дождь прекратился. В очередной раз затарахтел вертолет.

Локридж подтолкнул Марию в спину.

— Тебе пора!

Женщина недоуменно смотрела в глаза солдата. Потом прикоснулась к его исцарапанной руке, нежно провела по ней пальцем.

— Спасибо!

Алекс отвернулся от нее в ту сторону, откуда должен был показаться вертолет. За спиной быстро удалялись шаги…

Локридж выбрал место поудобнее, лег, положил рядом с собой пару гранат, откусил от сухарика кусочек, выплюнул — уж больно он драл пересохшее горло, а фляга сейчас у Марии.

Глубоко вздохнув, он произнес:

— Беги… Сестра…

А потом взял в прорезь прицела опускающийся вертолет.

THE END.

Море любви

На висках выступили вены. Ева полулежала в шикарном кожаном кресле в паре метров от экрана монитора. Закрыв глаза, она парила в призрачном выдуманном пространстве; тело медленно извивалось, волна спускалась откуда–то с затылка к кончикам пальцев на ногах. Периодически руки поднимались с подлокотников, чтобы аккуратно проникнуть за отворот блузки, туда, где маленькими бусинками затвердели соски. Тихий стон срывался с губ от нежных прикосновений к своему телу; она проводила кончиком пальца от подбородка к ложбинке между грудей.

Вскоре одежда показалась ей тесной. Из блузки она выскользнула очень профессионально, словно этот трюк оттачивался не один месяц. Просто вдруг она оказалась в одних тонких узеньких трусиках, явив взору того, кто мог бы сейчас с ней находиться (но она была совершенно одна!) роскошное молодое тело, покрытое мелкими бисеринками пота.

На животе (даже не на животе, а в совсем опасной близости от одной из самых сильных эрогенных зон) обнаружилась маленькая присоска со скрывающимся под ней тоненьким проводком. Этот проводок аккуратно перекидывался через бронзовое от искусственного загара бедро и уходил к компьютеру. Ева, прекрасно помня о его существовании, просунула холеные пальцы под кружево трусиков.

Стон… На корпусе засветился красный светодиод, говоря об активности винчестера. Компьютер зашелестел, на экране заметались разноцветные образы, перетекающие один в другой.

Постепенно стоны становились похожими на хрип; возбуждение довольно медленно, но верно достигало максимума. Ева превратилась в натянутую струну, ожидающую взрыва. Пальцы не останавливались, язык часто облизывал пересохшие соленые губы; она несколько раз вздрогнула, будто от удара электрического тока.

Компьютер продолжал работать. Ева убрала левую руку с груди; как зомби, протянула её к клавиатуре и нащупала «Enter». Она уже была близка к оргазму — к одному из самых сильных оргазмов в своей жизни.

— А–а-а!.. — едва не закричала она, когда волна горячего удовольствия хлынула между ног и стала подниматься все выше и выше, охватывая все тело…

«Пи… Пи… Пи…» — какой–то посторонний звук вмешался в происходящее. Ева хлопнула всей ладонью по клавиатуре — там, где была нужная клавиша. Ничего не произошло. Она будто провалилась в прорубь — все тепло и дрожь, созданные её умелыми пальцами, оборвались и заставили открыть не видящие пока ничего глаза. Сквозь туман и слезы удовольствия выплыло пятно монитора.

«Синий экран смерти».

Система умерла в самый неподходящий момент, не выдержав поставленных перед ней задач.

— С–сволочь… — прошипела гадюкой Ева, еще не до конца осознав, что произошло. — Нет…

Она схватила присоску и оторвала её от нежной, влажной кожи живота.