Niro. Сборник рассказов.

Помните — нельзя стрелять в пленных, в женщин, стариков и детей. ПОМНИТЕ О ЖЕНЕВСКОЙ КОНВЕНЦИИ.

ПОМНИТЕ О…

ПОМНИТЕ.

ГЛАВА 10.

Но однажды пришли БОГИ…

Сергей вращался в немыслимом водовороте сияний, вспышек, молний, потоков света — невообразимых цветов, таких не бывает в настоящем мире — и никак не мог сориентироваться, где же здесь верх, а где низ, что реально, а что нет, и он ли это на самом деле.

Круговерть неожиданно закончилась, но это не вызвало никаких реакций вестибулярного аппарата — просто Каменский вдруг стал двигаться в цветном тумане по прямой, не понимая лишь — головой или ногами падает он в эту бесконечную пропасть. Не было здесь ориентиров, и даже чуткие отолиты в глубине лабиринта были обмануты этим полетом. Одно только было правдой — все это происходило на самом деле, хотя было сном. Тем самым сном, который он видел вчера, и который продолжался сегодня.

И — как удар по глазам — оранжевый свет впереди, он приближался так же, как приближается нижний край облачности, когда пилот, получив указание с земли, следит за высотомером — и вот еще, еще, метр за метром все тоньше облачная прослойка, и вдруг — мир распахивается перед глазами. Но Сергей знал — там, где кончится туман и начнутся владения оранжевого света, ничего его не ожидает, никто его не встретит, только свет и больше ничего. Пустота. Но он ошибался.

Туман кончился. Оранжевый свет плеснул в глаза. И Сергей увидел далеко внизу человека, смотрящего вверх из–под ладони, словно закрываясь от того сверкающего тумана, что остался у Сергея за спиной. Через мгновенье Каменский уже стоял перед этим человеком, даже не успев понять, как это произошло.

Вокруг них расстилалось поле зеленой, высокой, сочной травы. Прямо посредине этого поля, между Сергеем и неизвестным, ожидавшим его, от горизонта до горизонта протянулась широкая колея железной дороги. Насыпи не было, рельсы лежали прямо на земле, но не терялись в траве — полоса железнодорожного пути была чиста от зелени, шпалы и бесконечные параллельные железные нити прекрасно были видны и прямо под ногами, и в сотне метров налево и направо. Каменский видел каждый костыль, каждую гайку, каждый сучок на шпалах — словно здесь никогда не ходили поезда.

— Это аллегория, — произнес человек по ту сторону рельсов. — Но все–таки проще для понимания. Железная дорога — это что–то материальное, весомое, ощутимое — можешь её потрогать.

Каменский, не сводя глаз с человека, наклонился и коснулся кончиками пальцев металла. Рельсы были теплые, настоящие рельсы из детства — они сверкали, пахли горячей смазкой, и до того Каменский поверил во все происходящее, что казалось — еще секунда, и он почувствует тонкую вибрацию от приближающегося, но еще невидимого поезда. Каменский выпрямился.

— Настоящие… Но к чему все это? Ведь я лишь сплю.

Человек улыбнулся, потом посмотрел в обе стороны — словно, переходя путь, проверял — не приближается ли поезд — и подошел к Каменскому.

— Ты звал богов — значит, у тебя есть дело к ним. Я могу тебе помочь. Так уж получилось, что тебя услышали — и вот я здесь.

— Кто вы? — пристально глядя в глаза незнакомца, спросил Сергей.

— Конечно же, я не тот, кого бы ты мог назвать богом. Мой ранг ниже — но не намного. Ровно настолько, чтобы не переусердствовать в своем желании помочь тебе. Но не думай, что ты какой–то избранник, ни в коем случае — просто тебя услышали. На Земле это совершается очень часто, мы приходим на помощь огромному числу людей — просто об этом не принято говорить в широком кругу, да и самым близким стараются не доверять тайну своего общения с нами — помощниками, посредниками. Люди пользуются нашей помощью — но это одна из запретных тем в вашем обществе. Каждый хоть раз обратился к нам, и я не слышал, чтобы были недовольные. Но проговориться об этом кому–то другому… Одним это неловко, другим неприятно, третьи просто о нас забывают…

— О ком — о вас? — ошалев от этого монолога, спросил Сергей.

— О нас — Хранителях ваших судеб.

Каменский не понял. Незнакомец догадался по лицу Сергея и продолжил:

— Ты не думай, что это (он обвел руками пространство, окружающее их) — наш дом, или что–то вроде этого. для каждого, кто появляется здесь, все выглядит по–новому. для тебя это — железная дорога, а я на ней — твой Путевой Обходчик. Можешь называть меня так — у меня все равно нет имени.

— Путевой Обходчик… — прошептал Сергей. Вдруг искра понимания сверкнула в его глазах. — Значит, эти рельсы…

— Великолепно, Сережа. Действительно — эти рельсы и есть жизнь. Я изучил её досконально, я иду за тобой с самого твоего рождения, нахожусь рядом чуть ли не каждую секунду, и однажды понял, что скоро понадоблюсь…

— Когда понял? — живо поинтересовался Сергей.

— Когда ты встретил женщину, — бесхитростно ответил Обходчик. — Уже одно это всегда настораживает всех нас, а тут еще и такой подтекст, семейная драма… Я связался с теми, кто стоит за спиной всех действующих лиц, и они согласились передать бразды правления в мои руки. И вот ты вспомнил обо мне…