Нить Лекаря

– Эх, батюшка, Фридрих Карлович, – заговорила после нескольких глотков моя гостья – душевный вы человек, хоть и немец. Недолго живёте в нашем городе, а всякий вас знает за вашу сердечность и заботу о нас, простых людях. За что вам и уважение. О других часто печётесь больше, чем за себя. Вот мальчика, слышала, спасли от смерти. Всё не напрасно! Есть правда-матушка на земле, хоть и не видно её сейчас так явственно, как в былые давнишние времена. Но она, правда, в людях осталась. Так мне мой старший Андрюшенька и говорит. Не решалась вам сказывать сначала, боялась примете за умалишённую, но теперь сама вижу – напрасно опасалась. Вы человек правильный, выходит, не поймете превратно. Так вот, что хочу вам сказать, стал ко мне во сне приходить мой Андрюшенька. Почти каждую ночь приходит и разговаривает со мной, точно живой, каким, помню, на фронт провожала. Лик у него светлый, глаза сияют, да и сам он точно весь из света сотканный. Сказывает, что хорошо ему, отца видел, страдает тот за нас там, видит все тяготы и невзгоды, выпавшие на нашу долю. Андрюшенька постоянно говорит, что всё благополучно будет у нас и велел сходить к доктору, к вам то есть, и передать такие слова – «пусть продолжает служить людям в сердце своём и будет ему награда! Нельзя ему отступать!» Вот так, батюшка Фридрих Карлович, прими совет и живи с миром, а я пойду уже, засиделась тут.

Антонина Павловна поставила кружку с немного недопитым чаем на стол, не спеша встала. Одела с моей помощью свой потрёпанный плащ, повязала платок и, сказав на прощание «До свидания», ушла, оставив меня в глубокой задумчивости.

Я нисколько не сомневался в психическом здоровье моей пациентки, а потому слова её принял совершенно серьёзно, поскольку уже становился свидетелем подобных мистических явлений.

Ещё на заре моей практики мне довелось обследовать одного деревенского мужика, который будучи в бреду цитировал стихи на немецком языке! А когда пришёл в себя, то ровным счётом ничего не помнил из того, что так ярко и образно декларировал. Передо мной сидел и тупо угрюмо смотрел себе под ноги необразованный остолоп в лаптях, с заплатками на грязной рубахе, вовсе не знавший грамоты и везде в документах ставивший вместо себя кривые крестики. Тогда моя попытка добиться от больного что-либо вразумительного, хоть как-то объясняющее феномен, не увенчалась успехом. Я вспылил, обругал его «на чём свет стоит» и выбежал из душной хаты.

Был у меня и второй похожий случай. Только на этот раз «шалила» уже пожилая женщина. Находясь при смерти, она вдруг самым жутким образом низким мужским голосом принялась пророчествовать про людей, находящихся возле изголовья её кровати, а равно и о судьбах мира. Всех, кто был рядом, включая и меня, обуял какой-то священный ужас. Добавляли картину происходящего ещё толстые свечи, колышущиеся огни которых дрожали словно под дыханием загробного мира. Но выслушать до конца её послание нам не довелось. «Пифия» скончалась в самом апогее своего потустороннего экстаза, резко дёрнувшись на кровати и неожиданно смолкнув. Я заметил, что все, кроме меня, поёжились словно от холода, хотя на дворе стояла жаркая летняя погода. Мне на миг показалось будто тонкий похоронный саван накрыл их. Мысленно отмахнувшись от неприятного наваждения, вышел из маленькой хаты, чтобы окончательно прийти в себя. Закончив после все необходимые формальности в таком деле, вернулся к себе домой.

Я бы совсем забыл о том мистическом спектакле, если бы не одно «но». Все предупреждения сбылись с поразительной точностью. Революция затянула в свой омут всех присутствующих в тот предсмертный час, никто из них не смог выплыть. В живых остался только я один.

Кроме подобных явлений, необъяснимых с точки зрения науки, я становился свидетелем и чудесных выздоровлений. Когда лежащий на смертном одре человек вдруг начинал стремительно идти на поправку и полностью избавлялся от своих недугов.

…Тут в дверь моего кабинета постучали. В первые секунды я даже не сообразил, где нахожусь. После посещения Антонины Павловны ожили картины из прошлой жизни, ярко встававшие одна за другой, которые я проживал снова и снова. Мне понадобилось сделать над собой усилие, чтобы вернуться в действительность, прийти «в чувство». Недоумённо посмотрев на часы, висевшие на стене, задался вопросом: «Кого это могло ещё принести в такое время?» Ответ не заставил себя долго ждать. Дверь открылась, и на пороге появился полковник собственной персоной.

– Добрый вечер, Фридрих! Уверен, не ожидал меня увидеть в столь поздний час! Я, как говорится, словно чёрт из табакерки – и он рассмеялся, а затем по-хозяйски стал устраиваться в моем кабинете.

– Да, верно, не надеялся вас увидеть. Хотя, всё небо заволокло чёрными тучами, самое время для появления нечто подобного, – ответил я полушутя.

Мой ответ позабавил Шварца. Он пристально на меня посмотрел, и непринуждённый смех опять раздался в возникшей тишине.