Нити

В ответ Эдик молча протянул ему припасенный пакет — перед этим они зашли в круглосуточный супермаркет. Приняв презент как должное, Антон засунул туда чуть ли не всю голову, одобрительно заголосил и извлек батон, банку консервов, картошку и водку. Тут же бумажное ремесло было отложено. Содержимое пакета оказалось на столе, и молниеносно стало очищаться, открываться, нарезаться на ломтики. Компания повеселела. Шальная рука потянулась было к алкоголю, но Антон скомандовал отбой. Видимо, в здешнем обществе он пользовался авторитетом.

— Погодите. Сперва хавчик, потом буравчик. А прежде того и другого — дело. Так? — подмигнул гостям.

Озорник, подумал Илья.

— Так, — сам с собой согласился Антон. — Ну, что хотите? Выкладывайте.

— Парень, — Эдик кивнул на Илью, — обрел Зрение. А с ним кое-что еще.

И Илье пришлось второй раз за этот день рассказывать о своих злоключениях. Антон словно бы и не слушал. Ковырял в ухе, подкидывал крошки псу, помешивал варево в котелке. Троица, наплевав на ожидание, приступила к трапезе. Почтительно поглядывая на вожака, они жевали хлеб, обмакивая его в соус из-под консервов. Картошка доходила на сковороде. Бульон перекочевал в жестяную посуду. Помещение словно в бане окутали клубы пара. Когда Илья закончил, он почти доели свой ужин.

— Ну? — спросил Антон.

— Последняя нить, — сказал Эдик. — Помоги. Ты же можешь.

Антон с наслаждением почесал щетину. Желтоглазый пес перебрался к нему под ноги и лениво стучал хвостом по полу.

— А если нет? — ответил Антон.

— Не имеешь права, — зло сказал Эдик.

— Имею, — обрадовался Антон. — Еще какое.

— Слушай, кончай дурочку валять, — предупредил Эдик. — Будто сам не чуешь, что происходит.

— Я-то, может, и чую, — Антон многозначительно переглянулся с коллегами, те закивали. — Ну и что с того?

Вопрос повис в воздухе. И Илья понял, что этот человек прав. Этого Антона можно было называть последними словами, презирать, обходить стороной, зажав нос от отвращения, но ума у него было не занимать. Бомж уставился на Илью. Нацелил обгрызенный палец:

— Боль. Она приходит, как рассвет. Всегда, вместе со Зрением.

— Да.

— Вы хотите, чтобы я нашел потерянную нить. Я ничем не могу помочь. Разве можно поднять парализованного с кресла-каталки? Ответь мне. Можно или нет?

Пауза. Старик с шамканьем доедал свою порцию, скребя ложкой по тарелке.

— Нет, и ты это знаешь. Думаешь, что я такой крутой, да? Что он тебе про меня навешал? Небось, шамана из меня нарисовал.

— Тогда я пойду, — Илья был не из тех, кто тратит время на пустые слова. Эдик всплеснул руками:

— Да едрить же вашу налево! Ну что вы как дети, блин? Ну? Ишаки!

Антон достал из-за пазухи трубку. Набил ее табаком из другого кармана, закурил, наблюдая, как парень по имени Алексей ставит на плиту кофейник.

— Ладно, это я пошутил. Шутки у меня такие.

— Баран ты, Антон! — сплюнул Эдик. — Прошло время шуток, пойми наконец.

— Может и так. Но сами знали, куда идете.

— Вот поэтому я не хотел к нему обращаться, — сказал Эдик Илье.

Антон добродушно засмеялся.

— Ладно. Побулькали и хорош. Сначала выпьем кофия. С водочкой. Согреемся.

— Дело! — высказался Клавдий. — А то за день так задолбаешься, что руки не разгибаются, — и он показал Илье пальцы, облепленные посеревшим от грязи пластырем. Алексей принес еще две коробки для гостей, и вся компания уселась кружком возле плиты. Кофе медленно нагревался. Запахло вкусно. Дед Остап ушел за чашками.

Илья присмотрелся к бумажным фигуркам. Те отличались удивительной проработкой деталей — так художники вырезают по профилю человека из куска черного картона.

— Нравится? — обрадовался Клавдий.

Илья кивнул.

— Почему вы так тщательно все вырезаете?

— Потому что все люди разные. Или ты хотел бы, чтобы мамка тебя с внешностью куклы родила?

Илья усмехнулся. Не поспоришь.

— Вот. Люди разные, и до них тоже были разные люди. Никогда не было двух одинаковых, а даже если и близнецы, так с отличными характерами. Но в последнее время резать стало труднее. Все как раз к тому идет, что одного от другого не отличишь. Живут по лекалу.

— Дядь, кончай философствовать, — оборвал Антон. — Кофе вскипел.

И хипповатый Алексей разлил по принесенным чашкам — ими служили банки из-под газировки — кофе. Илья прихлебывал обжигающий горьковатый напиток, отмечая его суровую крепость. Такой кофе он любил и уважал, тем более с каплей сорокаградусной. Некоторое время все шумно дули на кипяток.

— Хорошо! — доносилось со всех сторон. Илья был солидарен. По жилам растеклось тепло.

Антон отставил свой бокал — банку кока-колы. Взглянул на Илью, потрепал пса за уцелевшее ухо.

— Они, портные, ко мне приходят иногда. Если уж совсем хвост прижмет. Забывают про свою гордость и приходят, поболтать по душам. Верно, дорогой?

Эдик скривился.