Нобелевская премия

Он запустил какую-то программу, принялся мотать коленями, кусать верхнюю губу и через некоторое время хрюкнул что-то нечленораздельное.

— Всё-таки проблемы? — спросил я.

— Я попробовал обычные взломщики паролей для стандартных программ, не помогло. Это не часто, но бывает.

Значит, дальше попытаем счастья с необычными взломщиками. — Он наградил меня беглой улыбкой. — Я как знал: только что загрузил себе такую клёвую штучку, индусы молодые разработали. Они молодцы, эти ребятки здесь, с нижних этажей, можешь мне поверить…

Короткий двухголосый рык из динамиков заставил его замереть. Я прямо-таки воочию мог видеть, как мир вокруг него стал исчезать, как он забыл обо всём на свете, включая и меня, и остался наедине с монитором. Должно быть, на экране возникали безумно интересные вещи, я даже не пытался на него взглянуть, поскольку был уверен, что ничего там не пойму.

Димитрий постарел, но ненамного изменился. По-прежнему казалось, будто что-то препятствует питательным веществам подняться до его грудины: всё, что располагалось выше, казалось измождённым и истощённым. Плечи были узкие, на висках цвели угри, а бородёнку можно было назвать только скудной.

Ругнувшись крепким русским выражением, он вернулся назад, в материальный мир.

— Всё мимо, — сказал он. — Зашифровано настоящим профи. Не могу припомнить, чтобы мне такое попадалось. Даже у бизнесменов. Не знаю, кто завёл этот файл, но ему есть что скрывать, уж это точно.

Это было не совсем то, что я надеялся от него услышать.

— И что это значит? Ты его взломаешь или нет?

— Терпение, мой друг, — буркнул он, и его пальцы заплясали по клавиатуре. — Сейчас я пока не могу сказать. Но если в этой стране и есть человек, который проникнет в тайну CЮA.doc, так это Димитрий Куряков.

Ожили мониторы остальных компьютеров. Открылись окна, запустились программы, застрекотали жёсткие диски, затрепетали цветные рамочки, в бешеном темпе замелькали шрифты, всё помещение разом наполнилось электронной лихорадкой.

— Можно узнать, что ты делаешь?

— Это называют brute-force-атакой, запущенной параллельно, — объяснил Димитрий, как будто этим всё было сказано. — Она должна найти решение. Но — это потребует времени.

— Ага. И много? Он пожал плечами.

— Один-два дня? Одну-две недели? Один-два года? Не знаю. Заранее нельзя сказать.

— У меня нет двух недель. У меня и двух дней-то нет. Димитрий кивнул и закурил сигарету.

— Знаю. Но надо испробовать шанс. Всё зависит от того, насколько хитрым окажется пароль. Состоит ли он из больших и маленьких букв или только из одного сорта. Содержатся ли в нём особые значки и цифры. — Он глянул на настенные на часы. — Пароль из шести маленьких букв был бы уже взломан, — он ткнул большим пальцем в монитор, перед которым сидел. — А на этом ящике я между делом попробую то, чего можно добиться головой. Если тебя это успокоит.

— Не знаю, успокоит ли это меня, — сказал я. Мне снова вспомнилось, чем я собрался заняться ночью. Туманно, насколько возможно, и точно, насколько необходимо, я описал ему свои намерения.

Димитрий ахнул.

— Ты хочешь проникнуть в Нобелевский фонд? Ты в своем уме?

— Надо, — сказал я, не вдаваясь в подробности, почему. Точно я этого и сам не знал. Я кивнул на его компьютер. — А не мог бы ты выйти на план здания? Я бы взглянул, чтобы потом иметь представление, где я нахожусь.

— Задачка для детского сада, — сказал Димитрий. — Ты смог бы посмотреть это в любом Интернет-кафе.

Я наморщил лоб.

— А что такое Интернет-кафе?

— Ах да. Я забыл, извини. Ты же только что выбрался из каменного века. — Он ещё раз затянулся сигаретой, а потом отложил её на край переполненной пепельницы, где ей суждено было медленно изойти дымом. Несколькими кликами он запустил программу, в которой я, после просветительских лекций для общего развития нашего брата, заключённых, опознал интернетовский поисковик. — Ну вот, так я и думал, — сказал Димитрий. — Смотри, Нобелевский фонд имеет свой сайт по адресу www.nobel.se. Если я не ошибаюсь, что, конечно, всегда может быть… Нет, всё на месте, смотри: виртуальная экскурсия по фонду. Так что можем осмотреться.

С едва поддающейся описанию растерянностью я следил, как открывается окно, в котором Нобелевский фонд собственноручно выкладывал мне всё, что я искал. В верхнем поле был виден фасад здания, но достаточно было кликнуть, чтобы заглянуть и внутрь. В нижнем поле — как удобно! — одновременно показывался план первого и второго этажей. Я узнал, что здание было построено в 1920 году архитектором Рагнаром Хьёртом, а в 1970-м обновлено Петером Цельсингом: такие вроде бы незначительные детали часто были в моём деле на вес золота, когда речь шла о том, чтобы получить точную информацию о здании фирмы. Не раз мне в порядке подготовки к основному взлому приходилось проникать сперва в архитектурное бюро, чтобы изучить там соответствующие планы строения.