Нобелевская премия

За парадной дверью начинался длинный, напоминающий гробницу фараона коридор. Путь лежал мимо четырёх стенных ниш со статуями — из бронзы, как пояснял услужливый текст, — и вёл к большому мраморному бюсту Альфреда Нобеля, хорошо знакомому из книг. Лестница по левую руку вела вверх на второй этаж, где и располагался офис фонда.

— Вернись-ка назад, — попросил я. — В коридор. Вот, что это? — Можно было при помощи мыши оттянуть картинку в сторону так, будто управляешь воображаемой видеокамерой. — Вот эта дверь, куда она ведёт?

Вдоль левой стены коридора три узких окна доставали до пола, и по крайней мере одно из них было, судя по изображению, дверью, ведущей во внутренний двор. Димитрий кликнул на неё, и картинка «вывела» во двор, часть которого была занята фонтаном, а в одном солнечном уголке стояла зелёная садовая мебель. Значит, картинка была снята в разгар лета, когда, как следовало из текста, здесь было любимое место сотрудников для кофепития.

Мне это место тоже нравилось всё больше, чем дольше я вглядывался в картинку.

— Можешь увеличить вот это? — спросил я и указал на смутное тёмное пятно на двери. — Я хочу посмотреть вблизи, какой это замок.

— Да, — кивнул Димитрий и немножко покликал, но на картинке ничего не изменилось. — Не так всё просто. Но подожди. — Я не понял точно, что он делал; кажется, вынимал картинку из интернетного браузера при помощи другой программы, чтобы потом эту картинку обработать уже в третьей программе, меню которой было написано кириллицей: часть картинки увеличить, яркость, цвет и резкость улучшить и так далее. — Эту программу мне прислал мой старый друг, который работает в космическом агентстве «Энергия». С её помощью они обрабатывают картинки, которые им поставляют космические зонды. Алгоритмы в этой программе гораздо лучше, чем в Ami, — сказал он, посмеиваясь.

Программа действительно извлекла из маленькой картинки на удивление много. Увеличение получилось не настолько чёткое, чтобы можно было прочитать название фирмы-производителя — на хороших кодовых замках оно так и так не указывается, — но достаточное, чтобы я мог опознать марку. Я невольно надул щёки: деньги явно не играли для Нобелевского фонда роли, когда речь шла о системе безопасности. Взломать эту штуку будет нелегко.

— Да, я тоже думаю, что экономить им не приходится, — согласился Димитрий с моим замечанием на этот счёт. Он переключился на другую интернетную страницу Нобелевского фонда. — Вот, пожалуйста тебе: финансовый отчёт.

Я глазам своим не верил. Действительно, с точностью до мелочей здесь выставлялось на всеобщее обозрение, как велика на настоящий момент рыночная стоимость инвестированного капитала — 3,59 миллиардов крон, — стоимость различных портфелей в акциях и прочих ценных бумагах и так далее, какова доходность и какие расходы возникали в каких областях, а также, естественно, на каком уровне дотируются Нобелевские премии: десять миллионов крон каждая из них.

— О'кей, — сказал я наконец, давая ему знать, что он может снова закрыть страницу. — То, что у них есть деньги на то, чтобы ими бросаться, все и так знают.

— И что? Ты исцелился от своего плана? — спросил Димитрий. — Или я теперь снова увижу тебя только через шесть лет?

Я помотал головой.

— Шесть лет? Шестью годами я уже не отделаюсь. Но это ничего не меняет, вес равно мне надо попасть внутрь. Сегодня.

— Кто же платит тебе столько, что это оправдывает такой риск? Скажи, если ты мне друг. Я тоже готов поработать на такого заказчика.

— Тут не деньги замешаны, — сказал я.

— А что же? Пари? Попытка рекорда?

Я указал на увеличенный участок картинки с кодовым замком.

— Это я открою. И как попасть во двор, я тоже знаю. В полночь меня никто не увидит, и я смогу работать спокойно.

— О'кей, тогда посмотри сюда, — он указал на другую картинку, вид одного из внутренних помещений, увеличил её участок. — Я-то думал, ты давно заметил. Уж если даже мне, любителю, это бросилось в глаза.

Я уставился на экран, и в животе у меня возникла странная, бездонная пустота.

— Ой-ой-ой, — протянул я. — Вид не радующий.

— Да уж. Датчик движения, насколько я припоминаю уроки, полученные от некоего Гуннара Форсберга, — констатировал Димитрий. — Ими полон весь дом. Только ступишь внутрь, как начнётся тревога.

Глава 42

В двадцать два часа я уложил свой чёрный рюкзак. Ещё на обратном пути к Биргитте я купил на заправке новый карманный фонарь, ничего особенного, но сойдёт. После этого у меня осталось денег как раз на метро.

Биргитта молча смотрела, как я собираюсь. Она была не в духе. Её плохое настроение можно было буквально потрогать руками.