Ночь

– Нам велосипеды не нужны, – добавил Заяц. – У Мазая шуба в цепь попадать будет.

– А у Зайца язык, – подколол коллегу бородатый.

Ряды панелек расступились, оголяя большое поле: ни торговых центров, ни дешевых жилых муравейников, ни автостоянок, ни складов – странная аномалия городского пространства, искалеченного алчностью последних лет перед блэкаутом. Только снег и чахлые поросли травы, ссохшейся до состояния бумаги. Посреди пустыря, все еще очень отдаленного, огромное возвышение, похожее на стену средневекового замка. Поверхность этой огромной, длиной в несколько километров трапеции была чернее темного неба и пестрела движущимися оранжевыми огоньками. Откуда это тут появилось? Как структура таких масштабов могла возникнуть в нашем мире, где никто ничего нового не строит? Ведь все прошлые технологии закончили свое существование вместе с электричеством, а новый человек Рейтана, «человек бездействующий», ничего не изобрел? Или это и раньше было тут? Еще до наступления Ночи? И если это было тут, то почему никто не обращал внимания на этот огромный зиккурат?

Вглядевшись в темные очертания и отказавшись постичь происхождение трапеции собственной головой, я спросил у Мазая и Зайца:

– Извините, а что там такое светится?

– Это Гора, – озвучил очевидное косматый.

Я обдумал следующую реплику и не нашел ничего умнее, чем спросить так:

– А что это такое – гора? Никогда ее не видел.

– Гора – это Гора, – отрезал Мазай.

К краеведческим экскурсиям он не был склонен.

– Ты не бойся, Собачник, Гора – это царство справедливости. Все для всех. Никто не обделен, – пояснил более охочий до разговоров Заяц.

Подумав, я решил все-таки вступить в дискуссию: топать до этой самой горы было еще далеко.

– А вам не кажется, что справедливость не может иметь форму абсолютной монархии? Выражение «царство справедливости» – оно такое… немного спорное.

– Только царство и может быть по-настоящему справедливым, – категорично ответил Заяц. – Иначе кто будет отнимать у одних и отдавать другим, как не Добрый Царь?

Суть справедливости я понял, осталось выяснить главное:

– А Царь у вас – должность выборная или наследуемая?

Вопрос поставил Зайца в тупик.

– Ну, мы Царя как-то пока не меняли. Он же добрый.

– А как вы его выбрали? Кого сделали Царем?

– Того, кто лучше стрелял, – пояснил Заяц как нечто очевидное.

– Вот набежало философов на мою бороду, – однообразно прокомментировал дискуссию Мазай. Идти в собольей шубе было тяжело, он сопел и пыхтел.

– Не переживай, Собачник! – снова успокоил Заяц. – Сильно мы тебя грабить не будем. Мы не звери, а ты еще идти куда-то собрался. Так, немного пощиплем по результатам индивидуального собеседования, которое тебе Царь Горы устроит. Он так со всеми, кого мы ловим: выясняет обоснованность нажитого имущества. Может, придется тебя раскулачить, а может, и рассобачить.

Мазай за спиной усмехнулся этому нелепому каламбуру. Мы шли в тишине, и я обратил внимание, что скорость нашего движения на самом деле задает Герда – она быстро тянула меня вперед с гримасой брезгливости на морде, и я почти читал ее мизантропические мысли. Собака считала, что двух захватчиков надо было бы покусать за гениталии и оставить умирать на снегу, а не вступать с ними в разговоры, в том числе по деликатным вопросам собаковедения. Я в очередной раз сильно разочаровал ее, и теперь для исправления наших отношений должен по окончании приключений приложить все усилия для улучшения ее рациона – это увеличит вероятность получить прощение.

Наконец мы приблизились к зиккурату. Запах заявил о себе только тут – сказался холод, сковавший все, что было способно гнить. Воздух был пронизан вонью мусорного ведра, которое уже давно пора вынести. Мы обошли умерший «МАЗ», кузов которого был с горкой нагружен всякой дрянью: целлофан, резина, рухлядь, какие-то рамы и пластик – в свете фонаря мелькнула надпись на борту: «Полигон ТБО “Самохваловичи”». Покрутив в голове аббревиатуры давно умершего света, я вспомнил, что ТБО расшифровывается как «твердые бытовые отходы». Зиккурат, или, как поэтично называли его мои захватчики, «Гора», был не чем иным, как огромной городской помойкой.

В стене, смотревшей в нашу сторону и состоявшей из смеси песка и уже упомянутых «ТБО», был пробит проход в рост человека. Около него горели два факела и возвышался худощавый мазурик в куртке типа «аляска». Выглядел верзила интеллигентно: впавшие глаза, пошарпанный старый «калашников», металлическая фикса во рту, щетина, неандертальские брови – отсидел как минимум пятеху.

– Э! Чё за шухер? – спросил он у моих сопровождающих.

– Приняли в поселке строителей. Ведем знакомить с Добрым Царем.

– А с брехалом разве можно? – поделился он сомнением.

– Она воспитанная, – уверил я дылду, вызывая еще большее презрение у Герды.

Зек отступил в сторону, мы протиснулись в проход. Коридор тянулся довольно долго – местами его подпирали какие-то балки, местами он был укреплен досками, через щели на нас с каждым шагом сыпался песок.