Ночь шинигами

Одна из служанок подняла ведро, чтобы добавить в ванну кипяток, но оно выскользнуло и вылилось слишком быстро, всколыхнув неподвижную воду обжигающей волной. Я нахмурилась и откинула мокрые волосы с глаз. Служанка, задыхаясь, бросилась на пол.

– Простите меня, Ваше Величество, – взмолилась она, кланяясь до самого выложенного плиткой пола.

Остальные слуги не обратили на нее внимания, продолжая тереть мне ноги и ступни. Девушка лежала неподвижно, словно труп, ожидая прощения.

Я смотрела на служанку сверху вниз и думала, как долго она будет валяться, изображая дурацкую покорность. Если я прикажу корчиться до скончания времен, девушка послушается? Ее связывает преданность богине или служанка вправду боится меня? Я никогда не имела такой власти над кем-либо, была не важнее сажи под сапогами. Казалось, кто-то вручил мне всю вселенную в коробке с бантиком и велел распоряжаться по своему усмотрению.

– Ложись на пол, – приказала я.

Служанка поклонилась еще ниже.

– Нет, уткнись лицом в пол.

Девушка тут же прижалась лбом к плитке, на которую пролился кипяток. Но ее послушание не удовлетворяло. Вместо этого в желудке стало кисло, а вода в ванной показалась такой горячей, будто не очищала меня, а варила заживо.

Но почему? Я ожидала хотя бы унцию того удовлетворения, которое испытывала, убивая ёкай. Никогда больше мне не придется прикусывать язык, извиняться за несовершенный проступок или кланяться недостойным людям. Теперь мир принадлежал мне, я могла рушить и жечь его по своему усмотрению, я должна быть счастлива. Настоящая богиня не стала бы дважды думать о том, что выставила слуг дураками, или о выражении лица глупого братца, когда прогнала его. Так почему же мои руки тряслись, а рот наполнялся горечью?

Я схватилась за края ванны и прошептала:

– Убирайтесь.

Слуги обменялись пустыми взглядами.

– Ваше Величество, – начал один, – мы должны помочь вам…

– Убирайтесь! – крикнула я на языке смерти, и фарфоровый бортик ванны треснул под моими пальцами.

Слуги, кланяясь, выскочили и с тихим щелчком закрыли дверь. Как только они ушли, я швырнула щетку в зеркало и разбила его, усеяв мокрую плитку осколками.

Затем откинулась назад, закрыв лицо дрожащими руками. Поверхность воды постепенно успокаивалась.

Даже сейчас Нивен рушил мою жизнь. Я получила все, о чем когда-либо мечтала, но из-за ребяческого морализаторства братца не могла наслаждаться триумфом. Нивен ошибался насчет Хиро, так что беспокоиться о нем не стоило. С братом все будет в полном порядке. Так сказал Хиро, а он не стал бы мне лгать. Вот только вообще-то он уже неоднократно солгал.

Я вылезла из стремительно остывающей воды и подобрала с пола щетку. Осколки вонзились в подошвы, но я их не почувствовала. Так и стояла перед остатками зеркала и терла кожу, пока не ощутила себя змеей, готовой к линьке. Я продолжала скрести, даже когда мочалка покраснела от крови. Раны заживут задолго до свадьбы, так что ничего страшного, если сейчас я стану тереть, тереть и тереть до костей.

«Нивен ошибается, – думала я, скребя сильнее. – Он не прав, я – богиня смерти, и все будет хорошо».

Слуги облачили меня в свадебное кимоно, завернув в множественные слои тяжелой белоснежной ткани.

Потом закрепили мои длинные волосы зажимами и гребнями и спрятали под белую полукруглую шляпу, напоминающую месяц. За свою почти двухвековую жизнь я никогда не носила ничего даже отдаленно похожего на церемониальную одежду, и вдруг мои локоны уложили в замысловатые узлы, а губы накрасили тонкой кисточкой, будто обрядили в причудливый маскарадный костюм. Но я позволила слугам сделать то, что им приказано. Сил для протеста не доставало.

Самой церемонии я не придавала особого значения. Никогда не мечтала о дне свадьбы так, как люди, меня даже не посещала мысль о замужестве. Но для Хиро я согласилась несколько часов играть роль невесты, прежде чем окончательно стану богиней.

Пока слуги надевали мне на ноги белые носки, я забеспокоилась о том, что именно включает в себя свадебная церемония. Меньше всего мне хотелось попасть впросак перед королевским двором. Но Хиро знал, что я не синтоистка, и не выглядел обеспокоенным, поэтому вряд ли предстояло что-то сложное.

Одна из служанок засунула за мой пояс маленький кошелек, кинжал и веер и спрятала их под складками ткани. Сама она была ненамного старше кицунэ.

– Для чего это? – спросила я.

Служанка подпрыгнула при звуке моего голоса, затем выпрямилась и поклонилась.

– Таковы традиции, Ваше Величество. Сумочка – для красоты, веер – на счастье, а нож – для защиты вашего мужа.

Я сомневалась, что бог смерти нуждается в защите от кого-либо, но кивнула и позволила ей закончить завязывать кимоно. Служанка отвела меня в тронный зал, где на золотом троне уже ждал Хиро. Он встал и улыбнулся, светло и ясно, как в первый день нашего знакомства.