Ночь, сон, смерть и звезды

Она-то хотела подбодрить собеседницу, опустошившую уже второй, если не третий бокал вина, пусть подумает о себе более великодушно как о женщине, способной дать для трансплантации свой костный мозг или какой-то внутренний орган. Но кажется, Риса утратила живость и чувство юмора. Джессалин словно ощутила зловонное дыхание.

– Вот как! Вы так считаете, Джасмин?

– Ну да. Я так считаю, – произнесла она неуверенно; этот стальной взгляд ее смутил.

– А что не так с вашим мужем, Джасмин?

– Что не так? Даже не знаю… редкая разновидность рака крови, атакующего костный мозг…

– Вроде лимфомы?

– Д-да.

– Но она атакует лимфатические узлы. Может быть, миелома?

– Я… не уверена…

– Или лейкемия.

– Кажется… да. Правильно.

– Мой первый муж умер от лейкемии.

– О-о… – Джессалин съежилась и сразу вспомнила кого-то из своих малышей, пойманного на откровенной лжи.

– Старая история. Сейчас бы ему было столько же, сколько моему сыну. Я была для него никем. Ублюдком.

Джессалин подыскивала нужные слова.

– Это… печально. Мне очень жаль.

– Нечего меня жалеть! Это все вежливые штучки. Если мне нет до него дела, то вам тем более. Было и сплыло.

Отсмеявшись, Риса вытерла рот салфеткой, оставив на белой ткани вульгарный отпечаток помады. И озадаченно-скрипучим голосом продолжила:

– Это по телевизору, или в кино, или в старомодных романах рассказывают, как люди отдают друг другу кровь, костный мозг и почки. Но не в реальной жизни, где мы ежедневно тремся друг о друга, как машины – бамперами. А если пользуемся одним туалетом, то вообще… – Риса ребром ладони провела себе по горлу.

Джессалин с уважительным видом задумалась над ее словами. Сердце протестующе стучало, но возражать она не стала.

Она надеялась, что этот мучительный бесконечный ужин заканчивается или уже закончился, даже потянулась к сумочке, когда раздалось презрительное:

– А вы, Джесалин, высокого о себе мнения, не так ли? Собираетесь пожертвовать супругу свой костный мозг. Зрители под впечатлением! – Риса изобразила аплодисменты, озираясь в практически пустом зале. – Думаете, он поступил бы с вами так же?

Ее огорошила эта внезапная враждебность.

– Д-да. Конечно.

– Вы уверены? У нас рифма: любовь, и не в глаз, а в бровь?

Джессалин схватила сумочку. С нее хватит!

В голове мелькнуло, что Уайти ради нее пожертвовал жизнью. Обменял жизнь на идеал мужчины, который приведет жену в восхищение. Видимо, ему чего-то не хватало. И он вообразил себя дерзким, отчаянным парнем, воплощением мужского начала, тем, кто не побоялся затормозить на автостраде и бросить вызов двоим полицейским, годившимся ему в сыновья, чтобы остановить зверскую расправу.

Для тебя, дорогая. Я это сделал для тебя.

Он ее ни в чем не винил. Кого угодно, только не ее.

– Я пойду. Извините.

Она рассчитается за них двоих, только бы поскорей унести ноги. Заплатит кредитной карточкой, даже не взглянув на чек. Так всегда поступал Уайти в ресторанах. Но Риса ее жеста не оценила.

– Считаете себя небожительницей. Раскидывались высокими словами, строили тут из себя. Думаете, я не в состоянии оплатить свой хренов ужин? Да у меня денежек больше, чем у вас, Джес-лин! И знаете что? Вам не мешало бы постричься. Вы, с вашими «белоснежными» волосами, похожи на деревенщину. А сами небось считаете себя шикарной.

Запуганная Джессалин впопыхах оплатила счет. Хозяйка заведения уставилась на разъяренную Рису, а затем постаралась отвести глаза и не слушать ее тирады.

Блондинка преследовала ее и на автостоянке, изрыгая путаные обвинения. Джессалин, ошарашенная, втянула голову.

– Не уважаете других, да? Тех, кто «ниже вас». Хвастаетесь, что вы готовы умереть за мужа, а он за вас, чушь собачья, никто ни за кого не умирает, вешаете людям лапшу на уши. Да кто вы такая? Стойте! Куда вы от меня убегаете?

Джессалин вся дрожала. Никогда еще с ней так не обращались, и уж точно не во взрослой жизни.

Она держала в руке ключи от машины, но блондинка подскочила к ней проворно, как кошка, выхватила связку и с криком злобной радости зашвырнула в высокую мокрую траву.

После чего зашагала к своему автомобилю.

А Джессалин, стоя на коленях и сдерживая слезы, шарила в колкой траве. Влажный воздух, моросит дождь. И Уайти нет рядом, все-таки он ее оставил.

Поскрипывают мельничные жернова на ветру. Звуки уязвленного самолюбия и безнадеги. Где-то вдалеке каркают вороны. Она шарит на ощупь в ползучей полевице в поисках ключей, без которых ей не вернуться домой.

Мозг накрыло черным крылом, промелькнули когти. Несколько месяцев назад она боялась повредиться умом – вдруг там что-то треснет и рассыплется на множество осколков. Но этого не произошло. Увы, она сохранила рассудок. Может, в этом и заключается ее наказание? Неизменный, неумолимый рассудок.

Все шарит и шарит в траве.

Поскользнулась, упала. Страшная усталость. Ключи потерялись, про них можно забыть. Потеряется ли жизнь, вот вопрос.