Ночь, сон, смерть и звезды

Сама Лорен ростом пять футов три дюйма[36]. Все, кто выше, высокие. Все, кто ниже, коротышки. Лорен по-тихому, так что никто не замечал (как она считала), перестала принимать на работу привлекательных женщин. Особенно латиноамериканок: слишком красивые, великолепно ухоженные, ногти отполированные, прически «вызывающие»… ну как можно всерьез относиться к Кармен? И все на высоких каблуках. Рядом с ними другие (многие) женщины кажутся невзрачными.

Все вакансии Лорен, будь ее воля, заполняла бы мужчинами (белыми, темнокожими – не важно), но открыто выражать свои предпочтения она не могла, так как в этой профессии существовали некие рамки, и нарушать их никак нельзя. Публично Лорен Маккларен выступала с позиций «политкорректности», «разнообразия во всем». Но она без зазрения отсеивала хорошеньких, судя по приложенным к заявлению фотографиям, претенденток, и в высоких кабинетах ее должны были бы даже похвалить за антидискриминационные действия, так как доктор Маккларен принимала в штат женщин неказистых, ожиревших и с другими физическими недостатками. Главное, чтобы были хорошими учителями, а «хороших учителей» в поиске работы хватало.

Отчасти ее благоволение к Марку Свенсону могло быть вызвано желанием лишить доверия возрастного учителя английского языка, с которым до недавнего времени у Лорен был (тайный, полный недомолвок) союз на протяжении многих лет. Хотя Р. У. (по имени и фамилии она его в уме уже не называла) человек женатый, она ему покровительствовала, а он решительно ее поддерживал, пока ситуация не изменилась, причем непоправимо, все равно что сдвинулись тектонические плиты. Р. У. часто сопровождал директрису на профессиональные конференции, включая прошлогоднюю, для преподавателей английского языка и драмы, в Вашингтоне. А потом необъяснимым образом он предал Лорен, проголосовав против ее ключевого предложения на учительском собрании и еще перейдя на сторону ее заклятых врагов при обсуждении обыденного, но важнейшего вопроса, связанного со штатным расписанием. А позже Лорен совершенно случайно засекла его вместе с коллегами в итальянском ресторане неподалеку от школы, с явными «антимаккларенистами», праздновавшими чей-то день рождения. Непростительно!

У Р. У. был бессрочный контракт на преподавание в хэммондской школе. Будучи популярным учителем английского языка, он еще ставил пьесы (подлинный подвиг Геракла для его профессии), а также тренировал безнадежные спортивные команды. Даже если бы Лорен удалось разорвать с ним контракт, она потеряла бы специалиста высшей квалификации, поди еще найди ему замену. Но раз уж она его разлюбила, то как же без мести, и она подпортила характеристику… нет, не самому Р. У., а его лучшему ученику, который, предположительно, ее троллил.

До нее дошел слушок о вечеринке в честь дня рождения учителя математики, на которую ее не позвали. Были и другие вечеринки и торжества без нее, зато с участием Р. У. Оскорбительно, унизительно. Стоит ли после этого удивляться, что она вырывала себе волосы и ресницы, щипала кожу под глазами…

На нее вдруг накатила усталость. День выдался на редкость длинный и полный превратностей, и ей еще предстоит много работы за компьютером.

Марк Свенсон поднялся со стула, готовый покинуть офис. На губах играла улыбка от осознания неожиданно свалившейся на него удачи. В нем действительно было что-то от ласкового терьера, Лорен даже захотелось погладить его волнистые песочного цвета волосы и посмотреть, лизнет ли он ее руку.

Невысокий, где-то пять футов восемь дюймов[37]. То ли дело Р. У., шесть футов[38] минимум. Нагловатый, тщеславный. Ладно, о нем забыли.

– Я подумала о раннем ужине в итальянском ресторане, – само вырвалось у Лорен. – Если вы свободны…

Застигнутый врасплох, Марк Свенсон пробормотал, что сегодня он не может. В его лице она прочла не только удивление, но и огорчение.

Это и приглашением-то не назовешь. Скорее так, ремарка. Брошена и забыта.

– Что ж… Спасибо, доктор Маккларен… то есть Лорен. Надеюсь, на конференции я вас не разочарую.

– Я тоже очень на это надеюсь.

Лорен рассмеялась, тем самым показав, что это была шутка.

В ответ он тоже посмеялся, но не так раскованно.

А вскоре случился первый «инцидент».

Она возвращалась в сумерках после собрания в центре города в своем стального цвета «саабе», приобретенном отчасти на завещанные деньги Уайти. Передние фары светят сквозь туман, красота несказанная. И вот при съезде на автостраду Хенникотт она услышала совсем рядом тихий голос: Закрой глаза, Лоренка. Ты заслужила отдых.

А дальше… машину понесло к обочине, заваленной битым стеклом и железными обломками. Ее онемевшая нога лихорадочно искала нужную педаль… не эта и не эта… ей нужна была педаль тормоза, чтобы спасти жизнь.

Машину тряхнуло, взвизгнули шины. Машина остановилась у самой подпорной стены.

Что-то врезалось в лобовую кость чуть повыше глаз; место удара набухло влагой. Потом на месте удара вырастет жутковато-лиловая шишка, этакий нарыв, третий глаз.