Ночь ведьмы. Книга первая

Он расставил ловушки – охотников, этих горожан, – но я не думаю, что Дитер действительно полагал, что столкнется с чем-то более сильным. Лесной народ был защитником, а не армией, и я сомневаюсь, что Дитер думал, что кто-то сможет преодолеть расставленную им защиту.

Он не ожидал, что со мной будут друзья.

«Потому что у него их нет».

С резким толчком и звуком хрустящих костей горожане одновременно вытягиваются, каждый поднимает кулаки или достает инструменты в качестве оружия.

Лесной народ врывается на площадь, победив хэксэн-егерей. Корнелия, верхом на белом жеребце, впереди.

– Не причиняйте вреда людям! – кричу я, надеясь, что мой голос будет услышан за шумом приближающихся копыт. – Они под контролем Дитера!

Бригитта находится рядом с Корнелией, и я вижу, как вспыхивают ее глаза. По крайней мере, она услышала меня и передает остальным предупреждающую команду. Лошади резко останавливаются, копыта стучат по булыжникам.

Жрица достает ярко-красную нить и наматывает ее на пальцы. Она подносит получившийся узор к глазам, оглядывая толпу, затем указывает на что-то.

– Там! – кричит она.

Я не колеблюсь. Бросаюсь вперед, расталкивая пустых марионеток, которых сделали из горожан. Они падают, словно куклы. Спрятавшись в глубине толпы, я вижу старика, сгорбившегося, опирающегося на трость, в коричневом плаще, накинутом на голову.

Человек пугающе неподвижен, как и остальные, но у меня в голове нет ни тени сомнения, когда я вскидываю меч и наношу удар.

В последнюю секунду плащ развевается, и человек кидается в сторону. Потеряв равновесие, я спотыкаюсь, когда мой меч ударяется о булыжники мостовой.

Сотни горожан смеются, звук напоминает смех Дитера, но слишком ровный, слишком размеренный.

– Ха. Ха. Ха. Ха. Ха.

Коричневый плащ падает, и я замечаю проблеск светло-русых волос.

Горожане двигаются, дергаясь, как марионетки, окружая Дитера, отделяя его от меня.

Корнелия снова смотрит на нитки, и армия, теперь зная, что происходит, следит за ее движениями.

– Там! – кричит она.

Дюжина солдат устремляется на угол улицы, заблокированный плотно стоящей группой людей, защищающих Дитера своими телами, и воины двигаются так осторожно, как только могут, проталкиваясь сквозь толпу. Марионетки, однако, не заботятся о том, что могут причинить вред лесному народу или самим себе. Их движения резкие, их тела раскачиваются, размахивая руками, пинаясь ногами, стуча головами.

Это задержит лесных жителей, продлит битву.

Я оборачиваюсь, ощутив запах дыма, едкого и горького. Не знаю, использовал ли Дитер магию или приказал горожанам сделать все за него, но хворост, сложенный под столбом Фрици, вспыхивает ярким пламенем.

Эта борьба настолько поглощает его внимание, что Дитер не может сосредоточиться ни на чем, помимо игры с невидимыми ниточками, с помощью которых управляет людьми. Вдалеке я слышу топот сапог – он приказал охотникам присоединиться к битве.

Но сквозь хаос и дым я вижу Фрици.

Пусть весь мир воюет.

Я спасу ее.

43. Фрици

Ощущения накатывают на меня волнами.

Шаги. Их десятки, может быть, сотни.

Лошадиные копыта.

Крики.

Голос, который я узнаю, далекий, неясный, но его достаточно, чтобы вывести меня из темноты…

Боль пронзает меня, и я вскрикиваю, отступая обратно в темноту, наслаждаясь сладким облегчением, которое она дарует.

«Фрици… ты должна очнуться. Ты должна очнуться сейчас же!»

«Нет, нет, я не могу… мне больно, я не могу…»

– Фрици!

Снова этот голос. Отто.

Я отшатываюсь, ударяясь спиной обо что-то округлое, зазубренное. Мои запястья дергаются, кожа на них содрана до крови, и я лишь смутно осознаю, что мои руки прикованы цепями к палке за спиной.

Не палка.

Столб.

У меня щиплет в носу, и это заставляет меня окончательно очнуться: резкий запах дыма, едкого и шершавого, как песок, проникает мне в легкие. Я кашляю – железный намордник зажимает рот, и кашель превращается в рвотный позыв, когда дым попадает мне в горло, обволакивая язык пеплом.

– Фрици! – Голос Отто звучит ближе, он в панике. Оружие звенит, меч и меч, пистолеты стреляют – кто сражается? Охотники, лесной народ?

Мои глаза открываются, но вокруг только дым, его огромные клубящиеся полотна, такие густые, что я на мгновение задумываюсь, не умерла ли. Здесь так много всего – я опускаю глаза и вижу кучу подожженного хвороста под своими босыми ногами, языки пламени лижут все вокруг, пожирая влажные от снега дрова и поднимая в воздух завитки серого дыма.

Я снова кашляю, задыхаюсь и дергаюсь в кандалах. Сердце замирает, я так привыкла к панике, что стала невосприимчива к ней, я снова дергаюсь, отчаянно, бешено…

И вдруг замираю.

Я отреклась от Источника.

«Что это значит? – спрашиваю у Хольды. – Что я могу сделать?»

Ее реакция мгновенна. Порыв прохладного воздуха, вспышка света на оранжево-золотом закатном небе.

«Все что угодно, Фридерика. Все что угодно».