Ночь ведьмы. Книга первая

– На дороге никого! – слышим мы, как Йоханн кричит хэксэн-егерям. – Никаких знаков того, что они шли этим путем.

Воцаряется тишина. Я бегу изо всех сил, спеша за Отто и Лизель, вперед, вперед…

– Фрицихен! – раздается с дороги крик, змеящийся среди деревьев. – Ты достаточно долго играла с моей игрушкой. Теперь моя очередь.

Лизель всхлипывает и цепляется за Отто, и я с трудом разбираю, что она говорит, наполовину плача, наполовину умоляя:

– Не позволяй ему добраться до меня… только не снова…

– Он не получит тебя, – обещаю я.

У меня больше нет магии, нет защитных заклинаний, ничего, и я так устала от отсутствия запасов, которые могли бы нам помочь, могли бы хоть что-то сделать, – но я все же не совсем бессильна. Даже если у меня нет магии, чтобы остановить брата, я все равно могу попытаться.

Я осмеливаюсь оглянуться, чтобы оценить, насколько далеко продвинулся брат.

Мы совсем немного углубились в лес. Дитер уже на дороге, его лошадь пританцовывает, когда он осматривает опушку. Он, должно быть, понимает, что бесполезно вести лошадей через чащу, он спешивается и кричит кому-то, требуя, чтобы ему передали пистолет.

Затем он устремляется в Лес.

За ним следует несколько хэксэн-егерей с оружием наготове, и один из них уже целится.

Я начинаю поворачиваться, чтобы предупредить Отто, но в тот момент, когда Дитер ныряет в лес, его тело взмывает в воздух. Он парит над землей, подвешенный на границе Черного Леса, и то же происходит с каждым из следующих за ним охотников: невидимая сила хватает их и поднимает ввысь.

И, как один, они падают на дорогу, оглашая воздух воплями и проклятиями.

Я разворачиваюсь и бегу, с каждым шагом увеличивая расстояние между собой и братом. Но его голос становится громче, в нем нарастает гнев, и он сбрасывает свою обычную сдержанность:

– Ты не сможешь спрятаться, Фридерика! Они не защитят тебя!

Отто оглядывается на меня.

– Продолжай бежать! – кричу я. Паника во мне растет.

Отто ускоряется, и они с Лизель вырываются вперед, перепрыгивая через поваленные стволы, огибая огромные деревья…

Я следую за ними и на мгновение теряю их из виду, они превращаются в темное пятно среди тусклых теней и высоченных деревьев.

– Фрици! Вот, вот река!

Отто переходит на шаг, и Лизель выглядывает из-за его плеча. Я замечаю следы слез на ее щеках.

– Туман, Фрици! – зовет она. – Иди в туман!

Отто смотрит на Лизель, которую держит на руках:

– Что? Какой еще туман?

Но я его вижу. А он не может? Река, о которой он кричал, похожа на узкую змейку по сравнению с Рейном. Там, откуда она берет начало, должно быть, тепло: туман поднимается от реки клубящимися облаками.

Пар сгущается, наполняя воздух, как утренняя дымка.

Я встряхиваю головой, пытаясь избавиться от ощущения нереальности происходящего.

– Подожди… Отто… – Я спотыкаюсь о корень, останавливаюсь, но когда поднимаю глаза, не вижу ни его, ни Лизель.

Я крадусь вперед, и туман сгущается, белизна волнами просачивается сквозь деревья.

– Лизель! Отто!

Туманная пелена клубится. Деревья исчезают. Все вокруг белое, пахнет дождевой водой, плесенью и сыростью.

– Фрици! – кричит Отто, его голос далекий и приглушенный.

– Все в порядке! – зовет Лизель. – Все в порядке, Фрици!

«Иду», – хочу ответить им. Я кричу, но слова будто вязнут в тумане. Я замечаю какое-то движение, что заставляет меня обернуться. Пытаюсь позвать Отто, но мой голос превращается в сдавленный вопль, когда из тумана возникает обветренное лицо, бросаясь ко мне.

Я отпрыгиваю в сторону, врезаюсь плечом в дерево, и вопль, срывающийся с моих губ, тонет в белизне.

«Я буду судить ее», – произносит голос.

Уже несколько дней я не слышала его. И хотя знаю, что не должна радоваться его присутствию, какая-то часть меня вздыхает с облегчением, потому что в этой неопределенности наконец-то находится что-то знакомое.

Но когда я, спотыкаясь, делаю шаг вперед, туман сгущается и превращается в другое лицо. Скрюченное и гротескное, с пустыми глазницами, отсутствующими зубами и спутанными волосами, оно вырывается из пара и бросается на меня, и я снова кидаюсь в сторону и падаю на холодную, мерзлую землю.

«Я буду судить ее!» – голос снова заявляет о себе, пронзая меня насквозь.

Я с трудом встаю на ноги, обливаясь холодным потом. Меня бьет дрожь, зубы стучат.

Отто… Лизель…

«У тебя был шанс с ней, сестра», – говорит кто-то. Сухой воздушный голос, в котором не расслышать возраста.

В тумане проступает еще одно лицо. И еще одно. Крики, изуродованные лица, ужас, ярость и пустые глазницы, смерть во всей ее агонии – куда бы я ни повернулась, куда бы ни посмотрела, появляются лица, вздымаясь и покачиваясь в тумане. Раньше я задыхалась от бега, а теперь хватаю ртом воздух от страха, который сжимает мои легкие, выдавливая из меня жизнь.

«Она моя», – произносит голос, тот, который я знаю, тот, который связан с дикой магией, и я всхлипываю, но этот всхлип тонет в тишине. Я хочу воспротивиться – я не сдалась, я не принадлежу дикой магии, я добрая ведьма, добрая ведьма…

Кто те, другие голоса? Чего они хотят?