Ночи дождей и звезд

Дэвид вовсе не жаждал вернуться в дом, где он остановился. Хозяева были убиты горем из-за гибели сына, что передавалось и самому Дэвиду. Фиона же не хотела возвращаться к Элени и спать там в одиночестве, вспоминая, как Шейн бросил ее без объяснений, без письма, без единой весточки.

– Почему бы вам обоим не остаться здесь? – внезапно сказал Томас. – Фиона может спать в задней комнате, Дэвиду разложим диван-кровать.

Судя по их лицам, оба были рады предложению Томаса. Они согласно кивнули и сказали, что это отличная идея.

Этой ночью никто не хотел быть один.

– Могу я остаться с тобой в участке? – спросил Андреас своего брата Йоргиса.

– Я как раз хотел тебе это предложить.

– Просто сегодня мне кажется, что путь по горной дороге как-то излишне долог, хотя я не совсем понимаю почему.

– Никто не захочет сидеть один в ночь таких печальных похорон, – сказал Йоргис, протягивая руку и похлопывая брата. – Вот и я тоже. Рад, что ты надумал остаться.

Они не говорили о том, откуда взялось их одиночество.

Нет, они говорили о людях, которые пришли сегодня скорбеть. Они говорили об их сестре Кристине, мол, та приехала бы на похороны издалека, если бы ей не нужно было присматривать за семьей. Ни словом они не упоминали Адони, сына Андреаса, который жил в Чикаго и не поддерживал контактов ни с родной деревней, ни с собственным отцом. А ведь когда-то Адони вместе с Маносом вместе бегали в школу по здешним дорогам.

Братья не стали вспоминать и жену Йоргиса, бросившую его из-за ссоры много лет назад. Та повторяла, что просто дружелюбно вела себя с одним туристом. Йоргис увидел в ее отношении не только дружбу. Они наговорили друг другу столько, что забрать сказанные слова назад не вышло. Она уже давно воссоединилась со своими близкими на острове Крит.

Йоргис подошел к одному из шкафов и достал бутылку метаксы, затем принес чистые простыни и подушки.

– Мне переночевать в камере? – спросил Андреас.

– Нет, братец, мы все детские годы прожили в одной комнате, и нам, двум одиноким старикам, не помешает провести эту грустную ночь вместе.

Вонни приготовила семье Маноса и Марии кофе с пахлавой и уже собиралась тихо уйти, когда Мария вернулась на кухню.

– Вонни, могу я попросить тебя об одолжении?

– Проси что угодно, Мария.

– Не могла бы ты задержаться здесь на ночь, всего на одну? Мне кажется, сегодня я просто не справлюсь в одиночку.

– Конечно, я останусь.

– Ты такая замечательная подруга. В кровати слишком просторно и пусто.

– Предупреждаю сразу: я немного храплю, – заранее извинилась Вонни.

– Манос тоже храпел каждую ночь, хотя всегда это отрицал.

– О дорогой Манос, – с любовью произнесла Вонни. – Уверена, он был бы рад, если бы я прохрапела одну-две ночи вместо него.

В отеле «Анна-бич» сдавали небольшие бунгало с видом на море. Отперев дверь своего бунгало, Дитер слегка отошел, давая Эльзе войти первой.

Та не стала садиться. Стоя, она разглядывала картины на стенах – большие увеличенные снимки побережья Айя-Анны.

– Здорово! – восхищенно сказала она.

– Такого я не ожидал.

– Но мы же договорились: это то, чего ты хочешь, – улыбнулась она.

– Это не настоящая улыбка, Эльза, – начал он.

– Ты сам учил меня улыбаться для зрителей. Улыбайся зубами и глазами, сказал ты. Зубами и глазами. Мне это хорошо запомнилось.

– Прошу, любовь моя, ты и правда мне дорога. Прошу, не надо кривляться.

– Не надо так не надо, и давай не терять времени. – Эльза уже сняла темно-синий жакет, затем она стянула через голову кремовое льняное платье и аккуратно повесила его на спинку стула.

Дитер все еще чувствовал себя неуверенно.

Эльза избавилась от кружевного бюстгальтера и трусиков, сложила их поверх платья и, наконец, сбросила элегантные темно-синие сандалии.

– Ты такая красивая. Подумать только, я ведь боялся, что больше тебя не увижу! – Он посмотрел на нее с неприкрытым восторгом.

– Дитер, это же ты. А ты всегда получаешь все, что хочешь.

Эльза обхватила руками шею Дитера и поцеловала его. И вдруг возникло чувство, словно они никогда и не расставались.

Фиона ложилась спать в квартире над сувенирной лавкой, в белой комнатке, которую Вонни украсила бирюзовым покрывалом и ярко-синим креслом. Ракушки и керамика венчали маленький белый комод с зеркалом в синей рамке. Комната выглядела красиво и уютно.

Фиона чувствовала себя такой усталой.

Это был кошмарный день, а впереди ее ждали новые кошмары. Она не верила, что сумеет заснуть. С ней приключилось столько всего, что будущее начало пугать. Как было бы прекрасно, будь рядом Шейн и останься они следующие несколько дней в этой чудесной квартире вместе с Томасом. Но, вообразив такое, Фиона знала: это самообман. Шейн бы нашел из-за чего поругаться с Томасом. Шейн всегда вел себя так. Из-за своей неуверенности.

Она тихо всхлипнула.

Трагедия Шейна была в том, что люди его не понимали, замечая в нем только самое худшее.

Лежа на кровати с синим покрывалом, Фиона плакала, пока не заснула.

Томас и Дэвид играли в шахматы в соседней комнате. Из-за стенки до них донесся женский плач.

– Реветь из-за этого гада, – изумленно прошептал Дэвид.