Ночи дождей и звезд

– Да, лишь для того, чтобы найти и накрутить тебя сплетней, которая яйца выеденного не стоит.

– Я знаю, я отдаю себе в этом отчет.

– Так раз ты все знаешь, Эльза, тогда, ради бога, зачем вся эта драма? Почему ты ушла?

– Я писала об этом в моем письме.

– Ты писала не об этом; ты писала какую-то чушь об обязанностях и границах, которые нужно обозначить. Клянусь, я не понял, что ты имела в виду, и до сих пор не понимаю! – Его красивое лицо переполняли эмоции, а густые волосы были взлохмачены.

– Биргит рассказала мне о Монике, – сообщила Эльза.

– Моника… Моника? Да это же было за годы до того, как я встретил тебя! Мы с тобой условились, что прошлое – в прошлом. Разве не так?

– Да.

– Тогда зачем ты ее приплела? Клянусь, я ни разу не встречал ее с тех пор. Ни разу.

– Знаю.

– Объясни мне. Умоляю. Раз ты знаешь, что я не виделся с Моникой и годами не вспоминал о ней… В чем же дело?

– О своей дочери ты тоже не вспоминал.

– А! – взвыл Дитер. – Биргит действительно не сидела без дела!

Эльза промолчала.

– Мы этого не планировали. Я сразу сказал Монике, что не готов стать отцом и остепениться. Она знала это с самого начала. Между нами не осталось неопределенностей! – Он уже понемногу выходил из себя.

– Сколько ей лет, Дитер? – спросила ровным голосом Эльза.

– Монике? – растерялся он.

– Герде. Твоей дочери.

– Не знаю. Я же сказал, у меня с ними ничего общего.

– А должен бы знать.

– Думаю, восемь или девять… Но почему тебя это так интересует, Эльза? Это никак не связано с тобой и мной.

– У тебя есть ребенок. С тобой это очень даже связано.

– Вовсе нет. Один давний эпизод из моей жизни, в котором я не виноват. О контрацепции должна была позаботиться Моника. Я не имею отношения к ее ребенку, никогда не имел и не буду. Мы начали жизнь заново.

– Но у Герды не было отца.

– Перестань повторять ее имя, ты ее не знаешь! Ты только пересказываешь сплетни этой суки Биргит.

– Ты должен был рассказать мне.

– Нет, это тоже было бы неправильно. Ты бы заявила, что меня по-прежнему интересует мой ребенок от бывшей пассии. Скажи честно, Эльза, тебе такое не понравилось бы.

– Мне это понравилось бы намного больше, чем отец, который отказался участвовать в жизни дочери, оставил ее гадать о причинах и уповать на его возвращение.

– Сплошь выдумки. Ты ничего не знаешь об этом ребенке!

– Это же история моей жизни. Мой отец ушел от нас, и после я годами ждала его, надеялась, верила… Каждый день рождения, каждое Рождество, каждое лето. Я так сильно верила, что он мне напишет или позвонит. Или придет навестить.

– Это другое: твой отец жил с вами. У тебя было право думать, что он всегда будет рядом. Меня же ничто не связывало с ребенком Моники. Никогда. На меня не возлагали никаких надежд.

Эльза пристально посмотрела на него.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он в конце концов.

– Ничего, Дитер.

– Ты бы вернулась, начни я как-нибудь общаться с этим совершенно чуждым ребенком?

– Нет, я никогда не вернусь к тебе.

– Но все это… – Он снова посмотрел на кровать, где они занимались любовью. – Для тебя это ничего не значило?

– Ты понимаешь, что это значило. Прощание, – сказала она, одеваясь.

Спрятав нижнее белье в сумочку, Эльза подошла к двери.

– Ты не можешь так поступить! – воскликнул он.

– До свидания, Дитер, – сказала она и направилась через ухоженные сады камней «Анны бич» к воротам, забросив темно-синий жакет на плечо.

– Не уходи, Эльза, прошу тебя, не уходи! – звал ее Дитер из бунгало. – Я так сильно тебя люблю! Не оставляй меня…

Но она пошла дальше.

В доме Марии кончилось молоко, а ведь утром все его захотят. Как только дыхание Марии выровнялось, Вонни выскользнула из большой двуспальной кровати и прихватила глиняный кувшинчик, намереваясь пойти в «Анну-бич», где кухня работала круглосуточно.

Повара на кухне охотно наполнили ее кувшин. Она возвращалась с ним к Марии, когда увидела бредущую в одиночестве красивую немку. На лице у той были слезы. Чтобы не столкнуться с ней, Вонни отступила за большой куст бугенвиллеи.

Немку звал, окликал какой-то мужчина.

Вонни плохо говорила по-немецки, но она вполне понимала, что он кричит. И если она вообще могла судить, то говорил он серьезно, кем бы он ни был.

Но Эльза не оглянулась.

Глава 8

Томас вышел за горячим свежим хлебом и инжиром для завтрака. Заварил большой кофейник, загремел чашками.

Появившаяся бледная и сонная Фиона благодарно улыбнулась. Дэвид сложил легкий плед, который выдал ему Томас, взбил подушки и с нетерпением подошел к столу завтракать.

– Балует он нас, Фиона, – заметил Дэвид. – Как же нам с ним повезло.

– О да! – Фиона тоже воодушевилась. – Сегодня я чувствую себя намного лучше, у меня столько планов.

– Расскажи про свои планы, – улыбнулся Томас.