Ночи дождей и звезд

– Один парень у нас на факультете постоянно искал всякие подобные словечки, а мы их невольно подхватывали.

Им было хорошо вместе, так, будто они знали друг друга всю жизнь.

Неудивительно, что рыбаки приняли их за старых друзей.

Вонни пригнала фургон обратно к дому Марии. Та сидела за столом перед опустевшей чашкой кофе.

– Нисколько не полегчало, только еще тоскливее становится, – произнесла Мария. – Мелькнула мысль, что это Манос возвращается на своем фургоне…

– Еще бы не тоскливее. Скорбь засасывает, а дальше только больнее. – Ключи от фургона Вонни повесила на крючок, а затем водрузила на стол горячий кофейник и порцию слоеной пахлавы из таверны через дорогу.

Мария подняла заплаканные глаза.

– Ты всегда знаешь, чего людям хочется, – с благодарностью произнесла она.

– Вовсе нет. Это я-то? Моих ошибок хватит на всю Айя-Анну, вместе взятую, – возразила Вонни.

– Я ничего такого не помню.

– Просто ты еще совсем молоденькая. Все самые жестокие ошибки в своей жизни я совершила еще до твоего рождения.

Вонни походила по кухне, не привлекая внимания тем, как собирает разбросанные тут и там вещи, ополаскивает чашки и всячески наводит порядок.

Наконец Вонни села.

– Вчерашние танцы были бесподобны, – сказала она. – Маносу бы это понравилось.

– Я знаю. – И Мария снова заплакала. – Вчера вечером я чувствовала себя сильной, будто его дух был совсем рядом. Сегодня это чувство прошло.

– Что ж, возможно, оно вернется, когда я расскажу тебе свой план, – сказала Вонни, передавая Марии бумажное полотенце, чтобы та вытерла слезы.

– План?

– Да. Я собираюсь научить тебя водить машину.

Марии даже удалось изобразить слабую улыбку.

– Водить машину? Меня? Вонни, хватит шутить. Манос не позволил бы мне даже подержать ключи от его фургона.

– Но сейчас он бы хотел, чтобы ты водила его машину, я точно знаю.

– Нет, Вонни, нет: он бы решил, что, взявшись за руль, я убью всех в Айя-Анне, включая себя.

– Что ж, придется нам доказать ему, что он не прав. Потому что на новой работе ты обязана будешь водить машину.

– На какой еще работе?

– Да-да, ты же не откажешься помочь мне с магазином, правда? Еще в круг твоих обязанностей будут входить визиты в такие места, как Калатриада, и перевозка вещей. Заодно избавишь меня от долгих поездок на автобусе.

– Но ты можешь и сама ездить туда на фургоне, Вонни… Он теперь стоит, никому не нужный…

– Нет, я не могу. Маносу бы это не понравилось, он долго и упорно копил на этот фургон, и он не хотел бы, чтобы ты его кому-нибудь отдала. А вот если фургон понадобится тебе для работы, Манос будет гордиться.

И, как по волшебству, Мария вновь улыбнулась. На этот раз настоящей, живой улыбкой. Она ощутила, будто дух Маноса вновь посетил их дом, будто они вот-вот снова заспорят, как частенько делали при его жизни.

– В самом деле, Манос, ты будешь поражен, – сказала она.

Дэвид наткнулся на них на большом пустыре в верхней части деревни, где они устроили урок вождения.

– Сига, сига! – закричала Вонни, когда фургон резко дернулся и вздрогнул.

– Что это значит – «сига»? Не впервые слышу это слово, – поинтересовался Дэвид.

– Что ж, ты явно не слышал, чтобы его произносили с таким отчаянием! – Вонни вышла из фургона, вытерла лоб и сделала несколько глубоких вдохов; Мария тем временем стиснула руль так, словно ее руки приклеились к нему. – Это означает «помедленнее», но наша автоледи явно незнакома с таким понятием.

– Это жена Маноса, не так ли?

Дэвид взглянул на нее, все еще сжимавшую руль.

– Бог свидетель, я в жизни не назвала бы себя собранной, но по сравнению с ней я могла бы быть гонщиком «Формулы-один», – покачала головой Вонни, на мгновение закрывая глаза.

– А ей это точно нужно? – спросил Дэвид.

– Еще утром я думала, что нужно. Теперь уже не уверена. Но, ясное дело, это ведь мой болтливый рот исторг эту идею. Так что надо продолжать, – вздохнула Вонни.

– Я научил свою маму водить машину, когда никому другому это не удавалось. От нее отказались три автошколы, – медленно произнес Дэвид. – Возможно, я мог бы попробовать?

– Как ты ее научил? – В глазах Вонни появилась надежда.

– Я был очень терпелив. Ни разу не повысил голос и часами выжимал сцепление.

– Дэвид, так ты правда согласен? О Дэвид, дорогой мой, славный мой, не мог бы ты этим заняться?

– Конечно, чем смогу, помогу. Только скажите, как по-гречески будут «тормоз», «акселератор» и «коробка передач».

Записав нужные слова в блокнот, Дэвид подошел к фургону. Мария с сомнением посмотрела на него, когда он сел рядом с ней.

– Калимэра, – официальным тоном произнес Дэвид, пожав ей руку. – Как сказать: «Поехали»? – спросил он у Вонни.

– Паме, но ты ей так пока не говори, не то ее понесет прямо на ближайшую стену.

– Паме, Мария, – мягко сказал Дэвид, и фургон неровно поехал.

Вонни смотрела на них с изумлением. Скоро Дэвид уже учил Марию останавливать фургон. У него действительно был дар! С лица Марии исчез весь ужас.

– Отвези ее домой, когда закончишь, хорошо? – попросила Вонни.

– А как же мой велосипед?