Ночи дождей и звезд

– Но, Дэвид, этот ужасный серпантин, а еще те участки, где дорога почти обвалилась…

– Знаю, но по этим же дорогам ей придется ездить в горные деревни, если она собирается работать на вас, разве не так?

– Да, однако до этого еще недели, а то и месяцы, но тут всего пара дней!

– Нет уж, ей лучше кататься подальше от деревни. Здесь перед ней постоянно сдают назад фуры, выезжая с той гигантской уродливой заправки.

– Будь повежливее насчет заправки, не разрушай мои мечты, – предупредила Вонни.

– То есть?

– Это была моя заправка. Я горбатилась на ней день и ночь, и так много лет.

– Да ладно!

– О да, честное слово.

– Вы продали ее или…

– Нет, у меня ее вроде как отобрали. Эта история слишком долгая и сложная, чтобы сейчас о ней говорить. Так где вы с Марией будете кататься сегодня? Хочу знать, куда не стоит соваться.

– Думаю, мы поедем по извилистой дороге – навещать Андреаса.

– Тебе он нравится, не правда ли? – заметила Вонни.

– Разве он может не нравиться? Он такой добрый и вежливый. Не принуждает людей к тому, чего они не хотят.

– Он, конечно, придерживается своего мнения, – сказала Вонни.

– Но это мнение оправданно, – возразил Дэвид. – Его сын, должно быть, настоящий придурок, если не вернулся из Чикаго и не помог ему.

– Может быть… – с сомнением произнесла Вонни.

– Почему «может быть»? Андреас говорил, парень работает в овощной лавке посреди большого шумного квартала, а мог быть здесь, в этом чудесном крае, и помогать своему отцу.

Вонни поднялась, склонив голову набок, и вопросительно поглядела на Дэвида.

– Вы чего? – спросил он в конце концов.

– Сам знаешь, Дэвид. Разве все то же самое неприменимо к тебе? У тебя есть отец, да еще к тому же мать, скучающая по тебе, вынужденная гадать, чем ты так занят за много миль от нее.

– Это другое, – ощетинился Дэвид.

– Ой ли?

– Совершенно другое. Мой отец не слушает доводов, и он уверен, что никогда не ошибается. Жить с ним просто невыносимо.

– Бывало, Адони усматривал то же самое и в своем отце. У Андреаса ведь ни освещения на крыше таверны, ни живой музыки бузуки, которая вечерами завлекала бы людей на холм. Адони ничего не мог ни менять, ни предлагать. Первое слово было всегда за Андреасом.

– Ни на йоту не поверю, что он такой, – холодноватым тоном произнес Дэвид.

– Вот как? Ну, еще бы, с тобой-то он вежлив и учтив. С кем люди часто неучтивы, так это с собственными детьми. – Она выглядела так, словно задумалась.

– У вас есть сын, Вонни?

– Да. Зовут Ставросом, как и его отца.

– Вы общаетесь с ним вежливо, по-доброму? – спросил Дэвид.

– Я с ним не общаюсь, ни по-доброму, ни как-либо иначе.

– Но вы же хоть иногда, наверное, видитесь? – поразился Дэвид.

– Нет. Не видимся. Но когда мы еще поддерживали связь, у меня был довольно странный период. Едва ли я была с кем-то вежлива, а меньше всего – с ним. И поэтому теперь ему неоткуда узнать, как сильно я по нему скучаю и как бы я хотела быть к нему добрее в прошлом. – Она выпрямилась и снова обрела сосредоточенный вид. – Так. Я забираю детей Марии, а ты вези ее хоть на карнавальный автодром, или куда вы там хотели.

С этими словами она крикнула что-то по-гречески детям, которых, похоже, обрадовало услышанное.

– Что вы им сказали? – спросил Дэвид.

– Затронула тему мороженого, они только за, – ответила Вонни.

– Видно же, что вы всегда и со всеми вежливы. – Он улыбнулся ей.

– Нет, Дэвид, тебе не стоит так думать, но не стоит и расспрашивать обо мне. Тебе все равно ничего не расскажут. Единственный человек, способный пролить свет на мою бурную жизнь, – это я сама.

В этот момент из двери показалась готовая к уроку Мария. Поприветствовав Вонни, она повернулась к Дэвиду:

– Паме, Дэвид!

– Паме, Мария, – ответил он.

Вонни с изумлением наблюдала, как Мария садится в фургон со стороны водителя, проверяет зеркало заднего вида и легко выруливает на Харбор-роуд.

Если этот мальчик собирается осесть в Айя-Анне, вероятно, ему предстоит стать инструктором для всей деревни, подумала Вонни.

Андреас и его брат Йоргис резались в триктрак, сидя в кафе возле полицейского участка. Оба заметили, как мимо них промчался знакомый фургон, на котором Манос вечно носился вокруг Айя-Анны.

– Это Мария! Кто-то учит ее вождению, – объяснил Йоргис.

– Должно быть, Вонни, – кивнул Андреас.

– Нет, там, кажется, мужчина.

– Это же тот юноша, Дэвид Файн. Замечательный молодой человек, – удовлетворенно сообщил Андреас.

– Да, и вправду замечательный.

Они посидели молча пару минут.

– Есть ли вести от… – начал Йоргис.

– Нет, ни строчки, – быстро ответил Андреас.

– А ведь и правда, там могли и не слышать о том, что тут случилось.

– Вот именно. – Андреас стукнул фишкой по доске.

И все, больше не было разговоров об Адони из далекого Чикаго. Они обсудили свою сестру Кристину, ту, что счастливо жила с хорошим человеком на другом конце острова. У нее была трудная юность, но об этом братья теперь тоже помалкивали. Как и о бывшей Йоргиса, с детства знавшей Маноса и его друзей. Та ведь тоже не выходила на связь.

Томас успешно отыскал книжный магазин.

– Вивлиополио, – твердила ему Вонни.