Ночи дождей и звезд

– Я тогда еще училась в школе, заканчивала последний класс, – продолжала она. – Семья надеялась, что я пройду так называемый образовательный отбор, получу место в колледже и выучусь на преподавателя младших классов. В Ирландии пройти такой отбор – это как выиграть в лотерею. Бесплатное обучение, отличная карьера, постоянное место, пенсия.

– Но отбор вы не прошли? – мягко спросил он.

– Понятия не имею! Я даже не поинтересовалась, ведь любовь к Ставросу вытеснила все остальное. Я перестала ходить в школу, забросила учебу, забыла про всякие там экзамены. День за днем только и думала, как бы тайком от сестры пробраться на задний двор «Ардивин моторс». Быть с ним – это все, чего я хотела.

Томас слушал, завороженный тем спокойствием, с каким Вонни рассказывала о своей первой любви.

– Затем Джимми Кину, владельцу гаража, стало казаться, что Ставрос отлынивает от работы. Он намекал, что вот-вот уволит Ставроса, и я потеряла аппетит и сон из-за страха, что Ставросу придется уехать, мол, как же я буду без него? Я спохватилась, когда подошло время школьных экзаменов. Я едва ли могла понять задания, не то что решить их.

– И каковы были результаты? – Как преподаватель, Томас не мог не поинтересоваться.

– Я не знаю! Понимаешь, тем летом в Ирландии случилась банковская забастовка – лучшее в мире событие! – Ее глаза засияли от воспоминаний.

– Банковские служащие вышли бастовать? Быть не может!

– А вот и может! – радостно сказала она.

– И как же все работало?

– В основном на чистом доверии. На долговых расписках, ради них даже печатали пустые чековые книжки, чтобы все выглядело хоть немного законно.

– А потом?

– Потом случилось чудо! – сообщила Вонни. – В супермаркетах скопилась наличка, банки не могли ее хранить, но свои люди могли обналичивать «чеки». Меня хорошо знали в городском супермаркете в десяти милях от Ардивина: там заправлял кузен моей матери. И я обналичила «чек» на две с половиной тысячи фунтов. В тот же день Джимми Кин сообщил, что Ставроса все-таки придется уволить. – Вонни вдруг принялась мерить шагами комнату, но продолжила рассказ: – Ставрос клялся, что будет по мне скучать, что я – его единственная любовь и что мы будем вместе. Вот вернется он в Айя-Анну, откроет там собственную заправку и сразу же за мной пришлет. А я ему: разве нельзя нам обоим уехать сейчас? У меня были средства, на них он мог открыть свое дело. Я сказала, что сама накопила денег.

– Его это, конечно, обрадовало.

– Его – да, но моих родных – нет. Я в тот же день поставила их перед фактом, что мне уже семнадцать с половиной, а значит, через полгода мне не потребуется их согласие на брак. Мол, и что вы сделаете? Запрете меня? Дальше было много слез, скандалов, обвинений в мотовстве, в том, что я подам плохой пример сестре, в том, что ославлю семью на весь Ардивин… Мой отец был учителем и очень уважаемым человеком. А мать была на короткой ноге с самыми влиятельными из местных лавочников. И тут такой позор!

– Но вы стояли на своем.

– Я заявила, что уже вечером меня здесь не будет, и мы сели на автобус в семь тридцать.

– А деньги?

– Ах да, деньги… Забастовка в Ирландии еще не окончилась, а мы уже были в Айя-Анне. Добирались сказочно, поездами и паромами, всячески экономя, – знаешь, мы почти и не прикасались к деньгам до конца путешествия. Разъезжали по Швейцарии и Италии, а питались хлебом и сыром. В жизни не припомню себя – да и никого – счастливее, чем я была в ту пору.

– А потом вы прибыли сюда?

– И все пошло кувырком. Оказалось, одна девушка уже донашивала ребенка от Ставроса, думая, что он едет жениться на ней. Это была Кристина, сестра Андреаса и Йоргиса. Узнав, что он вернулся не ради нее, она попыталась покончить с собой. Но не умерла. А вот ребенок, которого она носила под сердцем, – умер. Это было ужасное время для всех.

– Что стало с Кристиной?

– Ее положили в больницу выше по холму, если помнишь, есть такая по дороге в Калатриаду.

– Да, помню. А с вами, Вонни… Что стало с вами?

– Я-то? Выучила греческий, купила бензозаправку. Научилась менять колеса, накачивать шины. Кристину навещала каждую неделю – та не разговаривала со мной сорок пять недель, потом вдруг заговорила. А вскоре она поправилась, вышла замуж за хорошего человека. У нее теперь дети, внуки. Их семья живет на другой стороне острова. Мы часто видимся.

– Вы со Ставросом поженились?

– На гражданской церемонии в Афинах. Ни моя семья в Ардивине, ни его семья здесь, в Айя-Анне, не считали это настоящей свадьбой.

Кажется, Вонни начала уставать от этого разговора. Томас знал, что не должен на нее давить.

– А в тысяча девятьсот семидесятом, в тот же год, когда ты родился в своей Калифорнии, появился на свет и Ставрос, наш сын. К тому времени местные ко мне привыкли. На крестинах в церкви даже отец Ставроса растрогался и запел вместе со всеми. А Кристина подарила мне всю детскую одежду, которую она сшила, полагая, что у них со Ставросом будет ребенок.

– Поразительно… – проговорил Томас.

– Да уж. В Ирландии, конечно же, отмалчивались. Я написала родителям, что у них теперь есть внук. И не получила ответа.