Ночи дождей и звезд

Эльза и Фиона умолчали о переписке с родными и близкими, но рассказали, как утром они помогли одному старику покрасить деревянные стулья. Он хотел покрасить все в белый цвет, но когда Эльза предложила сделать один стул синим, а другой – желтым, это привело его в бурный восторг. По крайней мере, так они обе думали.

А потом Томас рассказал им о Вонни:

– Она и вправду хотела, чтобы вы знали. Может, дальше она разоткровенничается с любым из вас троих.

Всех невероятно заинтересовало, что где-то бывают забастовки целых банков.

– Помню, мой отец говорил об этом. По его словам, без банков страна и так неплохо зажила. Были и отчаянные головы вроде Вонни, сорвавшие небольшой куш, но таких нашлось немного, – объяснила Фиона.

– Интересно, кому из нас она поведает следующий эпизод? – задалась вопросом Эльза.

Оказалось, Дэвиду. Вонни поймала его позже в тот же день.

Томас и Эльза прогуливались по побережью, Фиона пошла к Йоргису узнать, нет ли новостей из Афин. Дэвид расположился на волнорезе наедине с греческим разговорником, как вдруг к нему присоединилась Вонни, решив выправить его произношение.

– Скоро заговоришь, как здешний, – подбадривала она его.

– Едва ли. Но мне в Айя-Анне нравится. У людей здесь очень правильные ценности, и они не помешаны на деньгах.

– Поскреби немного сверху – и узнаешь, что некоторые еще как помешаны, – ответила Вонни.

Тогда он рассказал Вонни о приглашении на награждение его отца и как нелепо все это будет. Он вынул приглашение из футляра для аудиоплеера, который всегда таскал с собой, и дал ей внимательно с ним ознакомиться. Затем с той же целью подал ей письмо от матери. И удивился, когда на глазах Вонни выступили слезы.

– Ты, конечно же, вернешься? – спросила она.

– Нет, я не могу. Вернусь – а через полгода они найдут, как еще меня удержать. Так и останусь, засосет. Нет, Вонни, уж вы-то точно понимаете, насколько это важно. Вы же не поехали назад в Ирландию, правильно?

– Нет, но я хотела, тысячу раз хотела вернуться и повидать семью. Например, приехать на свадьбу сестры, или на отвальную моего отца, или к матери в больницу, а сколько еще было таких случаев. Но меня там никто не ждал, и я просто не набралась духу.

– Откуда вы знаете, что вас там не ждали? – спросил Дэвид. – У вас же были друзья, вы с ними общались?

– Увы, мои подруги меня возненавидели. Я сделала ровно то, о чем каждая из них мечтала: завела себе взрослого парня, бросила школу, обналичила кругленькую сумму во время забастовки, сбежала на греческие острова. Наша связь прервалась, но, как ни странно, Джимми Кин по-прежнему мне писал. Он, верно, чувствовал себя виноватым. Ведь если бы он не уволил Ставроса, всего этого могло и не случиться. Поэтому только один Джимми отвечал на мои письма. Я сказала ему, что обрадовалась, когда он уволил Ставроса. Думаю, Джимми очень полегчало. В любом случае он передавал мне новости из родного Ардивина, и я не была в совсем уж полном неведении. Это немного, но хоть что-то.

– Он продолжил переписку?

– Да, но, видишь ли, позже я рассудком тронулась, и в каком-то смысле все изменилось, – сказала она вот так запросто, словно описывала поездку на автобусе, а не собственное безумие.

– Но вы ведь не тронулись на самом деле? – спросил Дэвид.

– Думаю, что нет. Это все Магда, понимаешь? Ее муж вел себя ужасно, вечно взрывался по пустякам, воображал, что Магда флиртует напропалую. А на самом деле она убирала в доме, готовила мужу, вышивала – и все это спины не разгибая. Во всяком случае, мы так думали. И вряд ли были не правы. Может, она бы так и не оторвалась от вышивки, если бы Ставрос не проявил к ней доброту. Кто ж теперь скажет.

– То есть сначала она вам нравилась?

– О, определенно. Прекрасная была женщина, вежливая, с красивой улыбкой. Ей несладко жилось без детей, без надежного мужа. Когда на ней замечали синяки или порезы, Магда всегда говорила, что от усталости неловко оступилась, вот и упала. Ставрос играл в тавли с ее мужем наряду с другими приятелями, и он очень не хотел слушать о том, что происходило дома у Магды. Говорил: «Это их жизнь, Вонни, их брак, мы не должны вмешиваться…» Я же была вечно занята, работала часами напролет, да еще присматривала за Ставросом… И я согласилась не влезать. Пока однажды не зашла к Магде за скатертью, а та сидит у стола и пачкает своей кровью белое полотно. Я понеслась за старым доктором Леросом, отцом нынешнего доктора Лероса. Тот ее подлатал. Сказал, что так продолжаться больше не может и кто-нибудь сильный, вроде Ставроса, должен что-нибудь предпринять. Я передала слова доктора Ставросу, и на этот раз тот меня послушал и взял с собой еще двоих друзей. Не знаю, что именно там произошло, но они вроде как прижали мужа Магды к полу и объяснили ему, что его ждет за следующий такой фортель.

– И он воспринял их серьезно?