Ночи дождей и звезд

Он спросил себя, не стоит ли ему связаться со своей сестрой Кристиной. Они с Вонни были приятельницами и очень друг дружку поддерживали. Но все же не стоило делать этого, не посоветовавшись с самой Вонни.

Ее лицо уже давно покрывали старческие морщины, но теперь среди них таилась еще и досада. Она хмурилась и кусала губы.

Они готовили на открытой террасе с видом на город. Дважды Вонни вставала и без какой-либо причины следовала прямо на кухню. Андреас наблюдал за ней, не подавая виду. Один раз она дошагала до полки, где рядком стояли бутылки с бренди и оливковым маслом. Протянула было руку, но затем отдернула ее.

Заглянув туда во второй раз, она просто смотрела на бутылки, не касаясь их. И дышала при этом так, будто пробежала стометровку.

– Вонни, чем тебе помочь? Ты только скажи, – взмолился он.

– Я всю жизнь не сделала ничего полезного, Андреас. Чем же хоть кто-нибудь сможет мне помочь? Ну, чем?

– Ты всегда была хорошей подругой для моей сестры, для меня и для всех жителей Айя-Анны. Это уже что-то, правда?

– Не думаю. Я не ищу жалости, ненавижу, когда жалеют, просто я теперь не вижу смысла ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. – Ее голос был ровным.

– Что ж, тогда тебе лучше открыть бутылку бренди, – сказал Андреас.

– Бренди?

– Метакса. Вон там, на полке, ты глядишь на нее все утро. Возьми да выпей, и никому из нас больше не придется бояться момента, когда ты это сделаешь.

– Зачем ты это говоришь?

– Затем, что это один путь. Примерно за час похоронить годы тяжкого труда, дисциплины и воздержания. Зато это поможет тебе забыться. И вероятно, довольно быстро, поскольку ты отвыкла от выпивки.

– А ты, мой друг, собираешься просто стоять и смотреть, как я пью?

– Раз уж тебе охота выпить, то лучше здесь, наверху, подальше от людей в Айя-Анне, – философски сказал он.

– Мне неохота, – жалобно протянула она.

– Я знаю. Но тебе, вероятно, это нужно, раз и прошлое, и настоящее, и будущее утратили смысл.

– А ты-то сам видишь хоть в чем-нибудь смысл? – спросила она.

– В некоторые дни я вижу его не так ясно, как в другие, – ответил Андреас. – Вонни, у тебя полно хороших друзей.

– Нет, скоро я их всех растеряю.

– О ком ты сейчас думаешь?

– Об этой бедовой крошке Фионе; я сказала ей, что ее парень не вернется. Она так плакала. Она не знает, где он, но я-то знаю.

– Тише-тише, только не надо тоже плакать!

– Я не имела права так поступать, Андреас. Я в бога заигралась.

– Ты хотела, как лучше, – успокоил он ее.

– Надо рассказать ей, где он, – внезапно сказала Вонни.

– Думаешь, это разумно?

– Можно воспользоваться твоим телефоном, Андреас?

– Пожалуйста…

Он слышал, как она набрала номер и вскоре заговорила с Фионой.

– Звоню, чтобы сказать: я не имела права кричать на тебя сегодня. Я очень сожалею, очень!

Андреас отошел, чтобы не мешать ей. Он знал, что Вонни тяжело давалось признание собственной неправоты.

Фиона же, сидя дома у Эльзы, озадаченно смотрела на телефонную трубку. Такого она уж точно не ожидала и теперь не знала, что и сказать.

– Да ладно вам, Вонни, – неловко произнесла она.

– Нет, это вовсе не ладно, так не должно быть. От него ни слуху ни духу потому, что он в тюрьме в Афинах.

– Шейн в тюрьме! О боже, почему?!

– Вроде из-за наркотиков.

– Неудивительно, что он вот так пропал. Бедный Шейн! Неужели ему не позволили сообщить мне об этом?

– В конечном итоге он пытался тебя разыскать, но лишь для того, чтобы ты внесла залог, и мы сказали ему…

– Ну конечно, я внесу залог! Почему мне никто ничего не сказал?!

– Потому что мы решили, что тебе будет лучше без него, – неуклюже ответила Вонни.

– «Мы решили»?! – возмутилась Фиона. – Кто эти «мы»?

– Йоргис и я, но главным образом я, – призналась Вонни.

– Как вы посмели, Вонни! Кто разрешил вам вмешиваться в мою жизнь?! Теперь Шейн думает, что я сама не захотела связаться с ним! И все из-за вас!

– Я потому и звоню, – произнесла Вонни. – Я отвезу тебя к нему.

– Что?

– Я в долгу перед тобой. Утром я поплыву с тобой в Афины, доведу тебя до тюрьмы и выясню, что происходит.

– Зачем вам все это? – недоверчиво спросила Фиона.

– Наверное, я наконец-то поняла, что это твоя жизнь, – ответила Вонни. – Увидимся в гавани завтра утром, перед восьмичасовым паромом. – После этого она вернулась к Андреасу и села с ним рядом.

– Все получилось? – спросил он.

– Не знаю, завтра видно будет. Но я уже чувствую себя как-то увереннее. Ты тут говорил, что в некоторые дни смысл словно теряется. А как с этим сегодня?

– Да не очень. Я написал Адони в Чикаго, письмо уже наверняка дошло до него. Но от него – ни слова. Написать было трудно, а не получить ответа – еще труднее. Но я думаю, нам с тобой нельзя сдаваться, Вонни. У Маноса и тех ребят на лодке шансов не было, поэтому я намерен идти до конца.

– Ты написал Адони? – Ее глаза оживились и засияли.

– Да, об этом знаете только вы с Йоргисом.

– Я так рада, ты такой молодец, что сделал это! Он обязательно ответит. Верь мне.

– Почему это я должен тебе верить? Ты вот сама ни во что не веришь. И зачем же тогда тебя слушать?