Ночи дождей и звезд

– Томас, парнишка будет в восторге. Для него это будет как приход Санты со всеми днями рождения в его мешке!

Усомниться в полной искренности Энди было невозможно. Томас едва подбирал слова:

– Я пока не стану его обнадеживать, если ты согласен. Сначала уточню дату приезда, а потом сразу поговорю с ним. Понимаешь, Энди?

– Конечно, буду держать рот на замке, пока ты не определишься с датой.

– Спасибо за понимание, – пробормотал Томас.

– Понимание? Отец хочет видеть родную плоть и кровь. Чего тут понимать?

Повесивший трубку Томас долго сидел в темноте. Все верили, что Билл был его плотью и кровью. Все, кроме Ширли. Но кажется, уже даже она сама в это верила, потому что он так и не рассказал ей о своем диагнозе. Теперь поднимать эту тему слишком поздно.

Она вполне могла и не знать правды.

Вонни устроилась в сарае, который Томас называл курятником. Она видела, как он разговаривал по телефону. А до этого – как он держал Эльзу за руку. У этих двоих еще столько впереди…

Она с завистью вздохнула.

Здорово знать, что у тебя впереди еще годы и годы жизни и лучшая пора для принятия решений, путешествий, новых впечатлений. Новой любви. Ей было любопытно, какие у них планы. А Фиона и Дэвид, как они там, им ведь сегодня вечером нужно сесть на поздний самолет из Афин в Лондон.

Как их встретят дома: с бурной радостью, с неловкостью или другими эмоциями? Она надеялась, что скоро они ей напишут. Не зря же она так старалась их запугать!

В голове вновь проплывали этот долгий жаркий день и тот момент, когда она закрыла глаза Николаса и отерла его подбородок от меда, прежде чем послать за доктором Леросом, чтобы он констатировал очевидное. Она думала о Йоргисе, шефе полиции. Йоргисе, чью жену никогда не вспоминали.

Вонни пыталась представить, как теперь выглядит Магда и полны ли слез ее огромные темные глаза из-за того, что Ставросу полюбилась другая женщина. Она думала о словах Андреаса, мол, им давно надо было пожениться. Конечно, не надо было. Но если бы так случилось, он уже бы вернул Адони. Совсем запросто. Сына Андреаса только стоило попросить – в отличие от ее сына, который ни за что бы не вернулся.

Ее мальчик, однажды приславший письмо, где писал, что она украла его детство и он больше не хочет ее видеть. Это то, чего она так и не рассказала остальным, пока откровенничала про свою жизнь. Говорить о том письме было так больно, попросту невыносимо. И Вонни, как и каждую ночь в течение этих тридцати лет, помолилась за своего сына Ставроса – вдруг Бог все же есть и одарит его в обмен на молитву.

Глава 17

На следующее утро к приходу Томаса Эльза собрала все для пикника. В корзинке лежала укрытая тканью еда.

– Мне вот интересно… – начал Томас.

– Что тебе интересно, дорогой Томас?

– Не дразнись, я создание ужасно хрупкое! – взмолился он.

– Клянусь, я и не собиралась.

– Интересно, не могли бы мы доплыть вдоль побережья до самой Калатриады и задержаться там. На ночь. Вот.

– Можешь больше не мучиться: это отличная идея. – Она направилась обратно в квартиру.

– Ты куда? – спросил он с тревогой.

– Прихвачу зубную щетку, запасные трусики и чистую блузку. Ладно? – спросила она.

– Да, конечно.

А он-то ожидал, ее придется уговаривать. Эльза вернулась уже через тридцать секунд.

– А хозяин лодки точно позволит нам забрать ее на пару дней? – засомневалась она.

– Я уже был у него, спрашивал на случай, если ты… ну, согласишься. Он не против. – Томас выглядел слегка смущенным.

– Продолжай, Томас. Что еще он сказал? – подтрунила над ним Эльза.

– Он все время говорил о тебе как о… моей сизигос или как-то так…

– А это значит…

– Да, я уже заглянул в разговорник. Боюсь, это означает «партнер, супруга», вроде так.

– Что ж, ладно, сизигос, вперед в открытое море! – весело подхватила Эльза.

Они взяли лодочку и на ней покинули гавань. Помогая им отойти от берега, старик все повторял, что при ухудшении погоды нужно сразу плыть к берегу и привязать лодку там. Слишком много людей уже пострадало.

Море за пределами гавани было спокойным, и они шли на веслах вдоль берега, по пути узнавая места. Больница, где так долго лежала Вонни. Пляж, куда Эльза и Вонни возили детей. А это, верно, тот самый придорожный храм, где стоял их автобус в утро похорон. Казалось, это было так давно, много лет назад.

Где-то на полпути, примерно в ста ярдах от берега, они заметили большой деревянный причал. Сюда, должно быть, часто ходили купальщики. Томас сумел привязать лодчонку к одному из столбов причала. Место для пикника было выбрано идеальное. Эльза вылезла из лодки и расстелила на причале плед.

Она намазала на хлеб тарамасалату[18] и хумус, разложила на тарелке инжир и разрезанный арбуз. Затем налила бокал вина и протянула Томасу.

– Знаешь, ты просто ослепительно красивая, – сказал он.

– Спасибо, ты очень мил, но это не важно, – произнесла она как ни в чем не бывало, вовсе не желая осадить его, просто констатируя факт.

– Ладно, хоть это и не важно, все равно это правда, – ответил он и больше не заводил эту тему.