Ночная прогулка

– Хорошо. У тебя?

– Аналогично. Все так же счастлив. – Кирилл отпрянул от Кати, и обхватил за талию скромную по натуре Машу. Потом спросил у сестры. – Готова к семейному безумию?

– Вряд ли.

– С днем рождения, – сказала Маша и вручила букет с альстромериями Кате. – И я знаю, когда день рождения у Кати. Сегодня особый день.

– Мария, не надо было. – Катя вдохнула нежный аромат летних прилизанных солнцем цветов. – Люблю альстромерии.

– Кирилл мне подсказал.

– Вот только не надо сдавать меня, женщина!

– От платья взгляд не оторвать, – отметила Маша.

– Подарок от доброй тети. Сама знаешь какой.

– Она знает толк в модных вещичках. Случайно, мне не прикупила? – спросила Маша и сам же хохотнула, не помня, чтобы ее баловала подарками свекровь.

– Ты забыла? Ты украла у неё этого бесценного обалдуя, – шептала Катя на Машино ушко, и они прыснули от смеха.

– И чего это девчонки хихикают? – спросил Кирилл.

– Не для мужских ушей.

– Раз так, мы тогда с братом уединимся на серьезный разговор.

– На серьезный?

– Очень серьезный. Разговор не для дам.

– Посплетничайте, а мы пока пойдем помогать родителям.

Арсений и Кирилл вышли во двор. В центре стоял кованый стол с элегантными стульями, на котором примостился важный чугунный кот. По периметру были высаженные полусферами садовые цветы, преимущественно, анютины глазки всех мастей. Рядом с низеньким кованым забором возвышалась яблоня, частично спасающая от яркого вечернего солнца.

Кирилл закурил. Предложил Арсению, тот отказался, сославшись на отсутствия тяги к бесполезному занятию.

– Три месяца не курю, – сказал Арсений, устремив взгляд на вечернее небо. – И пока не собираюсь.

– Молодец. Здоровеньким помрешь.

– Сразу к делу? Ты же позвал меня не просто так.

– Покурить.

– Ну-ну.

– Я буду отцом, – шепнул Кирилл, выдыхая из легких табачный дым.

– Поздравляю!

Арсений крепко пожал как обычно холодную руку брата и свободной рукой похлопал его по спине. Лицо Кирилла ничего не выражала, лишь глубокую задумчивость.

– Незапланированный ребенок?

– Нет. Наоборот. Мы готовились.

– Тогда почему такой кислый? – не понимал Арсений.

– Я и счастлив, и в тоже время напуган.

– Я думаю, это нормально для будущего отца. Почитай книги и расслабься.

– Не в этом дело.

– А в чем?

– Я вспоминаю нашего отца и боюсь повторить его ошибки.

– Но ты – не отец!

– Не отец, – согласился Кирилл.

– Вспомнишь, как нам было хреново без бати. Вспомнишь, как мама плакала по ночам, думая, что мы спим (даже сейчас идут мурашки). И сразу забудешь о других юбках.

– Перестал думать о юбках, когда женился.

– Тогда хватит сомневаться и паниковать. На тебя не похоже.

– Хандра иногда находит.

– Если ты будешь плохим отцом – я быстро надеру тебе зад!

– Ничего себе поворот! – удивился Кирилл, докуривая сигарету.

– А ты как думал? По головке не поглажу.

– Надеюсь, не дойду до такого.

– Черт! Мне не вериться! У тебя будет сын, а у меня племяш. Неужели мы выросли?

– Видимо.

Кирилл затушил сигарету в кованой пепельнице. И перед тем, как зайти в дом, Кирилл поинтересовался у Арсения:

– У тебя-то как на личном фронте?

– Ничего примечательного.

– Слышу это который год.

– Который год – ничего примечательного.

– Ясно. – Кирилл знал об истинных чувствах Арсения к Кате. – Не отпускаешь?

– Нет.

– Зря не слушаешь брата. Только мучаешь себя.

– Я…

– Я молчу. Молчу. Не хочу ругаться – одного раза хватило. Твое дело.

– Мое.

– Сегодня придёт её ухажер, держи себя в руках.

– Без тебя разберусь.

– Ну, все не злись. Извини.

– Когда научился извиняться?

– Когда мой брат научился слушать меня. Не только себя.

– Я реально рад, что у тебя будет ребенок!

– Тише, – предупредил Кирилл. – Это пока секрет.

– Когда мать узнает о секрете – она ведь просто с ума сойдет от радости.

– О, да!

Братья вошли в дом.

***

Геннадий Петрович и Антон шли в молчании, каждый думал о своем. Геннадий о том, как будет вести светскую беседу с незнакомыми людьми, будучи далеким от поддержания такого рода бесед, тем более с теми, чьи доходы не умещаются в скромном уме Геннадия Петровича. Антон о любимой Кате и о том, что будет после ужина. Ему виделось два пути, бегущих по вечернему небу, но разбегающихся в противоположные стороны: один – к свободе и бесконечному лету, второй – к оковам обыденности и гнетущей поступающей осени.

– Красивая улица, – лишь сказал Геннадий Петрович, любуясь высаженными в ровный ряд молоденькими кленами, в них затесались фонарные столбы. Типовые кирпичные двухэтажные дома с низенькими коваными заборами, за которым главенствовали подстриженные газончики,, вымощенные дорожки и цветущие клумбы – располагали к себе, наполняя улицу тишиной, уютом и уверенность в завтрашнем дне.

– Не такие они и богатые, как ты придумал, – заметил Антон.

– Я представлял трехэтажный коттедж с мансардой и как минимум бассейном.

– Не будешь теперь переживать?

– Если нальют рюмочку хорошего коньяка, не буду. А если пару-тройку не пожалеют, еще спою, епта. А ты сыграешь.

– Я не собирался играть.

– А зачем тащишь гитару?

– Она просила.

– Так ведь очевидно же: будешь веселить компанию. Так сказать… демонстрировал таланты.

– Попросит – сыграю.