Ночная смена

Оба рассказа: и «Голодарь», и «Превращение» – притчи о медленном умирании, полные страха и отчаяния, заканчиваются триумфом жизни. Обратите внимание на сходство двух последних абзацев: место голодаря занимает пантера, и Кафка описывает «благородное тело зверя, в избытке наделенное жизненной силой»; точно так же, чуть ли не теми же словами, он дает описание Греты – она «выпрямила свое молодое тело». Оптика этих сцен настроена так, что мы невольно считываем послание: смерть главного героя ничего не значит, на огромном холсте жизни он всего лишь небольшая виньетка на заднем плане покрытой кракелюрами[17] реальности, как ноги, торчащие из воды, – да и их еще надо постараться разглядеть. В этом смысле Кафка – самый настоящий литературный Брейгель. Его рассказы требуют от нас не просто чтения, а вглядывания в его тексты. В рассказах Кафка рисует пейзажи, населенные невидимками. Он не просто показывает нам маленького человека, он поступает хитрее – масштабирует мир вокруг героя так, что ближе к концу герой ужимается до состояния мелкой, неразличимой на горизонте точки, соринки, которую смахнули с холста – и стало лучше. Ничто теперь не мозолит глаз, не мешает наслаждаться жизнью, которая, несмотря ни на что, продолжается.

II

Помню, впервые прочитав «Превращение», я подумал о том, что финал повести провоцирует меня – заставляет подумать о дальнейшей жизни Греты, продолжить ее судьбу, экстраполировать за пределы текста. Я часто думаю о том, как могла бы выглядеть семейная жизнь Греты Замза. Допустим, она встречает мужчину своей мечты, они влюблены, у них роман, мужчина делает ей предложение, и они идут в загс. Но там чиновник говорит им, что в этом году лимит свадеб исчерпан, но они, конечно, могут записаться на следующий год. Встать в очередь. И Грета Замза, и ее возлюбленный записываются в очередь на свадьбу.

Проходит год, Грета уже беременна, она каждый день зачеркивает даты в календаре – считает дни до свадьбы. Затем они с возлюбленным снова идут в загс, но там им сообщают, что их место в очереди потерялось. Возлюбленный Греты спрашивает, что же делать, ему отвечают, что можно занять место в другой очереди, состоящей из тех, кто потерял место в предыдущей. «А чего ждет эта вторая очередь?» – спрашивает Грета. Но чиновник пожимает плечами: «Мое дело – раздавать места в очереди, а не задавать вопросы; и уж тем более – не отвечать на них».

Они встают во вторую очередь и возвращаются домой, жених предлагает найти другой загс или еще лучше – найти капитана корабля, который сможет их поженить. «Ведь капитан судна имеет право поженить кого угодно» – говорит жених. Грета соглашается. Жених надевает макинтош, шляпу, улыбается ей и выходит из дома – это был последний раз, когда она его видела.

У Греты рождается сын. Она растит его одна, и каждый раз, когда мимо ее окон проплывает корабль, она вспоминает о пропавшем женихе. И хотя у нее за окнами нет реки, корабли ее совсем не удивляют.

Когда сыну исполняется три года, Грета пытается пристроить его в детский сад. В саду ей говорят, что количество мест ограниченно, единственный вариант – встать в очередь. «Но я уже стою в двух очередях в загсе», – говорит Грета. Чиновник чешет затылок, перебирает бумаги на столе, звонит куда-то, потом вздыхает и признается, что сталкивается с таким впервые. «В отделе очередей беда – жуки-древоточцы испортили целый стеллаж с гроссбухами, – говорит он. – Возвращайтесь домой, я позвоню, когда что-то станет известно».

Грета возвращается домой и ждет звонка. И пока она ждет, за окном плывут корабли, а ее деревянный дом медленно рассыпается. Грета ходит по дому с зонтиком, потому что с потолочных балок сыплется труха. Ее сын не посещал детский сад, и Грете кажется, что он не приспособлен к жизни, поэтому она не выпускает его на улицу. Мальчик растет дома и развлекается тем, что ловит жуков-древоточцев и сажает их в банки. Вся его комната уставлена банками с жуками, и целыми днями он изучает их, он уже знает, что будет энтомологом, а с потолка сыплется труха, и балки иногда скрипят – это жуки устраивают в них все новые и новые гнезда, а стены начинают трескаться и расходиться.

И тут вы можете спросить: но, Алексей, как ты собираешься закончить этот странный рассказ? А я отвечу: друзья, вы плохо знаете матчасть. Это ведь сиквел Кафки, я все продумал: я планирую умереть прежде, чем закончу.

Текст и образ: Кино внутри литературы