Ночной сторож

Не успел он завязать, как все началось сначала. Фрэнсис Бойд попросил потихоньку стянуть для него немного кофе из жестяной банки. Хотя бы одну чашку. Он сказал, что ему не впервой. Лилия Сноу попросила туалетную бумагу. Она устала пользоваться страницами из каталога «Сирс»[101]. Они царапают ее маленький персик. Младшая Бижики хотела стеклянный мерный стакан, похожий на тот, какой она видела на кухне у своей подруги. «Я больше ничего подобного не принесу, – ответил он ей встревоженно. – Я все равно такого бы не нашел. Я вообще представления не имею, о чем ты говоришь!» Гордон Флери сказал, что будет признателен, если Лабатт поможет достать ему инструменты. Любые инструменты. Лабатт на этот раз был возмущен. Он оскорбился. Хлопнул дверью своего ветхого дома, чуть не сорвав ее с петель. Что ж, разве вы не хлопали дверями в этой резервации? Вы не захлопывали двери перед самым носом у человека? С тех пор и пошло. Он получил прозвище Текила-бум[102]. Что было не таким уж плохим прозвищем. Он воспринял кличку с благосклонностью. Она была лучше, чем несколько других, которые он пережил. И уж всяко получше, чем Пальчики, или Карман, или Дед Мороз, или другое имечко, которое он боялся получить, Сглаз. Ему грозила опасность его заработать, потому что он употреблял это слово слишком часто. Но он использовал его, так как знал то, что знал. Например, он знал, что Пикси кто-то сглазил. Он мог сказать это по ее взгляду.

Новогодний суп

О, как он хорош. Наполнил живот. Заставил улыбнуться. Вылечил похмелье. Заставил двигаться на морозе. Его приготовили с луком, фрикадельками, которые на мичифе называют булетами, и картофелем, очищенным и отварным. Потом бульон загустили мукой. Поперчили и посолили. Вот и все. А еще можно добавить туда нарезанное мясо. Тоже получится хорошо. Такую еду трудно испортить. Главное, подать ее горячей. А еще неплохо испечь к супу хлеб, если у вас есть мука, обжарить, если у вас есть жир, в виде лепешек, которые на мичифе называют гуле, в форме маленьких пышных квадратиков или пончиков, которые люди называют бэнгами. Такой едой можно наслаждаться бесконечно. Жаанат приготовила суп из медвежатины. Он вылечивает обычную простуду. Вылечивает и необычную. Но трахому[103] не вылечивает. Нельзя закапать суп себе в глаза.

– Тебе следует пойти к медсестре, – посоветовал Лесистая Гора. – Давай я отвезу тебя в поселок. Ты можешь ехать на Дейзи Чейн, а я побегу рядом. Я все еще тренируюсь, хотя мать велела мне больше не драться.

– Отвези ее, – попросила Жаанат. – Мои снадобья не лечат болезнь, а просто сдерживают ее.

Патрис ехала в поселок на крепкой старой лошади. Та была невероятно медлительна. Лесистая Гора пробежал полмили вперед, потом пробежал чуть поменьше назад и некоторое время шел рядом, а затем снова выбежал вперед. Больница была построена из кирпича. В приемном покое было пусто, стулья жесткие. Патрис была вакцинирована от оспы еще в школе. Даже Жаанат была вакцинирована. «Болезни белых людей нуждаются в лечении белыми людьми», – пояснила она. Но для лечения всего остального Патрис полагалась на травы Жаанат. Это был первый раз, когда средства ее матери не подействовали. Она никогда не видела ни врача, ни медсестру и никогда не ждала приема в этой зловещей маленькой комнатке.

Медсестра была худой и седой, волосы собраны в пучок. На ней было длинное серое платье с накрахмаленным белым воротничком, и она держалась как настоящая монахиня.

– Что привело вас сюда, юная мисс? – спросила она.

Ее голос был тонким и сухим. Патрис моргнула, глядя на нее.

Медсестра попросила Патрис встать поближе к яркой лампе, велела ей открыть рот и прижала язык тонкой деревянной палочкой.

– У вас хорошие зубы, – отметила она.

Потом заглянула Патрис в уши, пощупала пульс. Наконец она осмотрела глаза Патрис, сосредоточившись сначала на одном, затем на другом. Затем она положила свои чистые прохладные пальцы ниже и выше слезящихся глаз Патрис. Вблизи кожа на лице медсестры была тонкая, как бумага, изрезанная крошечными морщинками, почти прозрачная. Даже сквозь слезы Патрис видела это. Медсестра опустила нижние веки и подняла верхние.

– Хорошо, что вы пришли вовремя. Вы могли ослепнуть, – сказала она.

Медсестра оставила Патрис сидеть в крошечной комнате, выкрашенной в характерный зеленый цвет. На полках стояли стеклянные банки, полные ватных шариков и тонких деревянных палочек. Ослепнуть! Ослепнуть! В ушах Патрис продолжали звучать слова медсестры. Вернувшись, та дала Патрис маленькую баночку с лечебной мазью.

– Это нужно понемногу втирать в глаза.

После Патрис должна тщательно вымыть руки, объяснила медсестра. Она должна также следить за членами семьи, не появятся ли у них похожие симптомы. Ее голос был суров.

– Слепота возникает из-за плохой гигиены. Где вы живете?

– В Миннеаполисе, – солгала Патрис.