Ночные бдения

– Что же вы молчите? – продолжал он издеваться. – Или язык проглотили от великолепия моего дворца. Постойте-постойте, кажется, знаю, вы случайно выпили чудодейственного масла моей прекрасной советчицы. Точно! Можете не отвечать. Но если серьезно, от тебя не требуется ничего сложного, будешь стоять рядом со мною с умным видом, это значительно поднимет мой авторитет в глазах подданных, хотя они и так готовы лизать мне пятки. То ли дело ваша скромная гордость, демон.

Тобакку хлопнул в ладоши, и вся свита подбежала к нему. Он водрузил свое царственное тело на трон. К правой руке его подкатили золотой столик, по левую, обступив меня и разглядывая, как куклу, столпились советники. Распорядители заняли места по бокам от центрального прохода.

– Начнем, пожалуй, – самодовольно улыбнулся Тобакку и еще раз хлопнул в ладоши.

Двери отворились, и зала медленно заполнилась горделивыми вельможами. По следующему хлопку все они повалились на колени, то же самое сделали и советники, стоявшие вокруг меня. Алеас постучал мне по плечу, принуждая и меня выразить почтение набожнику, но я сделал вид, что не замечаю его знаков. Так мы и стояли вдвоем во всей зале.

– Славьте набожника! – воскликнул распорядитель.

– Будь во веки славен набожник! – громом отозвался зал.

Тобакку сидел и со скучающим видом смотрел на согбенные спины подданных. Он вновь хлопнул в ладоши, и все встали. Алеас громко выдохнул, чувствуя, вероятно, большое облегчение оттого, что набожник не заметил нашего с ним дерзкого поведения.

– Достопочтимые, уважаемые люди Империи, – негромко, но четко начал свою речь набожник. – Я собрал вас сегодня по важному поводу, дело не терпит отлагательств. До меня дошли сведения, что основы нашей страны поколеблены, многие оказались недовольны моей пресветлейшей мудростью, злые языки сводят народ с верного пути, хитрые умы стараются нарушить испокон веков сложившийся порядок жизни в нашей великой Империи. Значит ли это, что мы должны молча терпеть посягательства на нашу власть, силу, нашу честь?! Должны ли мы расстилать скатерти, чтобы встретить наших врагов?! Нет! Имперцы никогда не складывают оружия, не сдаются перед бедами. Да будет благословен тот день, когда Бог наделил нас особой статью, всех без различения, хотов и имперцев.

– Да будет благословен! – отозвалась толпа.

– Власть моя не безгранична, и лишь Великий Император вправе распоряжаться жизнями и судьбами подданных своих. Но Премудрейший занят важным для всего Мира делом – общение с Высшими Силами, на которых держатся устои Мира. Силы моего Императора слились с силами Истинной Природы, чтобы сделать Мир прекрасным, а жизнь нашу правдивее и упорядоченнее. Так что может быть важнее, для Владыки Мира, чем забота о распорядке и устройстве, чем забота о правильном движении светил, наступлении времен года, течению рек, чем общение с Великими Силами?! Ничего.

Вчера Владыка Мира призвал меня к себе. Он сообщил прискорбную весть. Равновесие в Мире шатко, и сил его недостаточно, чтобы одновременно управлять страною и Высшей Природой. Он повелел мне, наместнику его над жителями Империи, вершить справедливость в Мире во имя чести и добра. Отныне устами моими вещает сам Император. Отныне по его великому распоряжению, я – правитель Империи. Вот Указ нашего Императора, – и он передал советникам свиток золотой бумаги, который пошел путешествовать по рукам, вызывая изумление и страх. – Но не беспокойся, народ мой, я не посмею злоупотреблять данной мне свыше властью, мои цели – ваши цели, разве я делал когда-нибудь что-то неугодное моему народу?! Есть ли на свете хоть один человек, способный обвинить меня в недальновидности, несправедливости, в нелюбви к своему народу?!

Тишина стояла в зале. Если и был в ней человек, готовый прилюдно обвинить собаку во всех смертных грехах, так и его лишили дара речи.

Это был исторический день, и люди поняли это. На лицах была написана тревога и сомнение в том, что происходящее принесет для Империи благо. Но все молчали: эти люди были прикормлены набожником, были его союзниками; ни одного вельможи, признающего бездумность политики Тобакку, авторитарность его режима, не пригласили на это представление.

Значит, Император решил отойти от дел? Или это Тобакку решил его отстранить? Что может сделать Владыка, заточенный в золотую клетку? Теперь его власти пришел закономерный конец, а Тобакку провозгласил себя единственным повелителем.

О да! умный ход. Произнеся свою речь, подкрепив ее указаниями самого Императора, он фактически наложил лапу на его добро, на огромные запасы золота и драгоценных камней, на лучшие земли, на его войска. А войска в сложившейся ситуации имели для Тобакку наипервейшую ценность.