Ночные бдения

– Я хочу сейчас же, сию минуту, сделать одну очень важную для меня вещь, – сказал я, не сводя с Ролеса глаз. – По законам военного времени я обязуюсь в случае нашей победы ходатайствовать, чтобы тебе, Ролес, была дарована привилегия благородной крови и земли, это будет достойной наградой за твою службу.

Ролес изумленно молчал.

– Мне кажется, – нарушил молчание Нао, – это самое меньшее, что ты можешь дать достойному Ролесу за его верную службу.

– Никто и никогда не будет мне господином, кроме тебя, Андрэ, – сказал Ролес, вставая на колени, и в глазах его заблистали слезы…

На следующий день мы двинулись в путь. Группа наших воинов была разбита на несколько небольших, рассеянных по лесу. Я, Нао и Ролес ехали вместе с маленьким отрядом командира Ура, составлявшим, по сути, нашу охрану. К закату мы планировали пересечь лес, а с наступлением ночи, сделав небольшой привал, вновь пуститься в путь, но уже под покровом темноты и разными дорогами. Остальные отряды должны были придерживаться такой же тактики: продвигаться ночью, а днем скрываться в лесах.

Три недели ночами шла армия, как таинственная роковая сила, наползала, надвигалась на Город Семи Сосен, живший в предвкушении праздника. И что за удовольствие было этой силе испортить торжества по поводу коронации Великой любовницы, которая когда-то и мне дарила ласки, возможно даже с тем чувством, с которым не дарила никому. Суждено ли нам с ней встретиться, что сделает она, вновь увидев меня, живого и невредимого. А какие слова я брошу Тобакку, что скажу ему, бледному от злобы и собственного бессилия?

Невероятное и тихое волнение владело мною, это было предвкушение большого – того, что я никогда не испытал бы в прошлой жизни, никогда я по доброй воле или по принуждению не стал бы солдатом, а тем более бунтовщиком. А теперь меня захватила лавина кипучей деятельности, войны. Забавно!

Но медленно, крадучись, переодетая армия двигалась вдоль Митты, кто по переполненным дорогам, кто врубаясь в непроходимые заросли. Это было время большого волнения, что все рухнет, будет раскрыто, так и не успев начаться. Все должно было получиться – иного пути я не видел.

***

Последний день зимы был по-весеннему ласков. Блистательное солнце пригревало пригорки и полянки, освещало стены и башни Города. Привстав на стременах, я с внутренней дрожью смотрел на Город, в спешке заканчивающий последние приготовления к празднику, которому, как я надеялся, не суждено было быть. Три долгих года не видел я его, и вот теперь с большим интересом взирал на панораму Города, в котором я познал столько мучений и который собирался брать штурмом. За этими стенами, в доме Пике ждали сигнала люди, подписавшие себе смертный приговор, готовые сложить головы на благо общего дела. Там за этими стенами был Нао, утром проникший в Город, чтобы командовать нападением с тыла.

Перед рассветом у костра, разведенного в небольшом овражке, я, Нао, Ролес и командиры отрядов сидели и обсуждали последние замечания по наступлению, а с губ у нас так и рвались главные слова прощания, ведь никто не знал, вернется ли он из кровавой битвы, останется ли в живых, чтобы самому увидеть плоды освобождения.

Закончив с последними уточнениями, мы встали и молча соединили руки.

– Надеюсь, еще увидеть вас, друзья, – тихо и торжественно сказал я. – Да поможет нам Бог.

Командиры медленно стали расходиться и разъезжаться по отрядам, разметанным по прилежащим к Городу в радиусе дня пути лесочкам. У костра остались только я, Нао и Ролес.

– Давай, артак, пройдемся, – сказал я.

Мы молча шли по лесу, только легкий ветерок шелестел листвой, да хрустели сучки у нас под ногами. Я остановился у поваленной сосны и сел, Нао примостился рядом.

– Скоро рассвет, – сказал он, – а значит, мне пора ехать.

Мы помолчали.

– Кажется, все уже сказано, – горько усмехнулся он, – но что-то недосказанное осталось. Может быть, я просто предчувствую смерть.

– Но не свою, – тихо сказал я.

– Не обольщайся, Андрэ, меч не разбирает, кого разит, и мы с тобой завтра можем погибнуть, как и все те, кто идет за нами.

– Я приказываю тебе вернуться живым, артак. Если ты нарушишь приказ, видит бог, тебе не поздоровится.

Нао рассмеялся.

– Ну, я же еще хочу посмотреть, как ты спихнешь Тобакку с его любимого трона.

Я подал ему руку, он крепко пожал ее, и мы обнялись.

– Удачи, брат, – сказал я.

– Да не оставит тебя бог, – прошептал Нао, вставая, – а мне пора. Пора.

Я проводил его до оседланной лошади. Нао молча вскочил на нее и скрылся в предутренней мгле.

Немного постояв, пока не затих стук копыт, я вернулся к костру. Ролес поджаривал на вертеле кусок мяса.

– Проводил? – осведомился он.

– Да.

– Есть хочешь?

– Нет, Ролес. Наступление назначено на полночь, хочу как следует выспаться, хотя не знаю, смогу ли уснуть.

– Понимаю, – кивнул он.

13.