Ночные бдения

– Воины измаялись без дела, лелея справедливость и войну только в мыслях, – продолжал он, не обратив внимания на мои слова. – Тобакку совсем озверел, народ стонет под непосильным бременем налогов, и произвола прихлебателей набожника. К тому же этот передел земель. То тут, то там вспыхивают стычки между хотами и имперцами, страна неспокойна, но повстанцев в ней нет. Люди пойдут за любым предводителем, только он появится, а Тобакку этого не видит, он упивается полученной единоличной властью. Император гласит через него. Воины готовы идти за тобой, даже если ты поведешь их в ад, никто не посмотрит на то, что ты безродный демон, главное – ты предводитель, которого выбрала Шанкор, а если есть предводитель, то будет и армия. С планом действий ознакомлены командиры отрядов, это надежные люди. Назначен день, тебе осталось только утвердить.

– Что за день? – спросил я.

– Тот же самый.

– Ты не боишься, Нао, что это несчастливый день? – спросил я, вспомнив трагические события первого наступления.

– Нет. Прорицатели предрекли удачу, мы все молимся за тебя.

– Пусть будет все так, как ты решил. А успеем ли мы?

– Да. Я же говорю, мы ждали только тебя. Так идеально подготовиться мы не смогли бы и за десять лет. В Городе будут празднества, а значит, половина стражников напьется, а другую половину распустят в четь величайших в истории торжеств.

– Каких торжеств? – удивился я. – Праздник весны теперь стал величайшим?

– Ты не слышал? – Нао отвел глаза. – Тобакку женится на Великой Кике, он делает ее законной правительницей, ему нужен наследник.

– На Кике, – улыбнувшись, сказал я. – Эта женщина все-таки добилась своего.

– Я слышал, – Нао упорно не смотрел на меня, – ты был с нею близок.

– Да, – подтвердил я, – мы были друзьями.

– И только? – удивился артак. – Мне говорили, что она предпочитала тебя Тобакку.

– Тебе ли не знать, что половина слухов обо мне нелепица, многие выдуманы толпой только для наведения трепета, но ведь ты, Нао, умный человек, чтобы верить всему этому.

Нао промолчал. Он не любил обсуждать то, что случилось накануне первого наступления.

– Нао, меня все еще волнует одна деталь, – честно признался я, и артак вопросительно посмотрел на меня. – Что, если Император откажется править своим народом и предпочтет молитвы, как утверждает Тобакку?

– Об этом рано думать, Андрэ, – тихо произнес Нао, и я понял, что эта деталь волнует и его. – Главное – свергнуть набожника. Если Император откажется, пусть назначит наместника, но справедливого и честного.

Ролес вошел в шатер и почтительно поклонился артаку, приложив руку к груди.

– Там, э… воины желают тебя видеть, Андрэ, они хотят послушать, что ты скажешь.

Я тревожно переглянулся с Нао и кивнул Ролесу.

– Я сейчас выйду.

Ролес ушел, а я стоял в оторопении и смятенно потирал руки.

– Я, честно говоря, не знаю, что нужно делать, мне никогда раньше не приходилось говорить с ними, к тому же я самозванец…

– Это ничуть не сложнее, чему соблазнять Верховную Жрицу, – ободряюще улыбнулся Нао. – Иди и не бойся. Они ждали два года, и мне кажется – заслужили.

Я вышел из шатра и остановился перед толпой воинов человек в сто. На их лицах было написано нетерпеливое ожидание, мое прибытие вдохнуло надежу в сердца, окрылило чаяния и зажгло глаза, я не мог их подвести.

При моем появлении они замолчали и, затаив дыхание, ждали моих слов.

– Приветствую вас, воины свободы! – по-дурацки пышно начал я и от этого сразу же смутился, но выкрики радости были мне ответом. – Да пребудут дни ваши длинны, а ночи светлы. Три долгих года ждали мы часа отмщения и воцарения справедливости, и вот он наступает! Ничья безвинно пролитая кровь не останется безнаказанной, все грехи будут омыты кровью. Грядет война! Но не горе должна нести она, не плач вдов и сирот, не разрушенные дома и сожженные деревни должны остаться после нее, а улыбки и счастье на лицах людей должна породить она и посеять мир и справедливость. Вот цель нашей войны! Грабежи и убийства не имеют права быть в наших рядах. Да погибнет позорной смертью тот, кто даже во имя справедливости обрушит гнев на женщин и детей. Так воюют псы-хоты, разве вы, имперцы, подобны им? – сказал я.

На самом деле, я боялся, что повстанцы будут мстить жителям города за то, что они встали на сторону набожника в том, первом, наступлении, что они поведут себя, как мародеры и бандиты, ведь среди них было много именно таких людей – нищих бродяг, разбойников, отщепенцев.

– Но долго ждали мы, долго терпели унижения и страдания, долго смотрели, как наши семьи лишают последнего куска хлеба, – продолжил я. – Пора! Призываю я вас. Пора, воины и земледельцы, скотоводы и ремесленники, богатые и бедные, забудьте, кем вы были прежде – теперь вы воины, вы встали под знамена повстанцев, так служите нашей единой и великой цели, во имя которой не жаль ни крови, ни жизни!