Ночные бдения

– Глупый ты, Марци, глупый мальчишка. Я сам лично был в этих мирах и точно тебе говорю, за краем Хотии океан, но за океаном другие земли. А если путешествовать по временам и измерениям – Мир бесконечен.

– Я не понимаю таких разговоров, Андрэ! – горько воскликнул он.

– Хорошо, давай поговорим о любви. Ты влюблен в девушку? – спросил я.

– Ну что ты, на самом деле! – покраснел он.

– А! Значит, влюблен, – усмехнулся я, заметив предательский цвет лица друга. – Она красивая?

– Чертовски красивая, – выдохнул он. – Но она на меня и не смотрит, ведь я еще не воин и не охотник, я беден и не ношу усов. Вот ты, Андрэ, другое дело…

– Можно подумать, я состою из одних достоинств! – засмеялся я.

– А как же! Ты брат хозяина деревни, у Хоросефа детей нет, а ты убил серебряного зверя, значит, после его смерти хозяином станешь ты. Ты доблестный воин, сильный мужчина. Ты красив необыкновенно. Завидный жених!

– А как же личные качества? – удивился я.

– Личные? – Марци рассмеялся. – Да какая девушка обращает внимание на личные качества!

– А вот для моей невесты важны личные качества!

– У тебя есть невеста? – лицо Марци вытянулось от удивления. – Но кто она?

– Моя невеста осталась в другом мире, – горько произнес я. – Самая красивая девушка на свете! Самая добрая и ласковая! Глаза ее будто два солнца, кожа нежная, сердце горячее и пламенное, и любовь ее не остынет вовек!

Марци рассмеялся.

– Но ведь ты больше не вернешься к ней, Андрэ. Теперь ты принадлежишь нашему народу и должен выбрать в жены одну из наших красавиц. Я знаю, у бродяги в каждом городе остается жена, но настоящей становится только одна, одна и навеки, Андрэ! Любить можно множество женщин, но всех их затмит та, что суждена небом!

– Ах, Марци-Марцибус, но именно она суждена мне небом, она моя! Одна и навеки!

– Но где она, Андрэ? – хитро спросил Марци. – Где-то далеко, возможно, в другом мире, раз ты веришь в его существование. Но откуда ты знаешь, что она до сих пор твоя невеста, что другой уже не осыпает поцелуями ее уста?

– Она ждала меня пять лет, неужели ты думаешь, изменит за месяц? – сердце мое наполнилось смутою.

– Андрэ, господин мой! Ты старше и мудрее, но совершенно не знаешь женщин. Однажды Жука рассказывал мне о море. Так вот, я думаю, что сердце женщины – это море, так же много может вместить, и так же много отдать, но и, как море, оно изменчиво! Шторм собирается за минуты, а для любви и мига достаточно!

Я приподнялся на локтях и взглянул на пылающего страстью собеседника: лицо его утратило безразличие, оно было полно чувством.

– Моя девушка не понимает, что суждена мне небом и не хочет смотреть на меня, но как бы она не старалась найти более достойного мужа, все равно будет моей!

– Да ты большой романтик, Марци-Марцибус, ты мог бы стать поэтом или музыкантом, быть богатым и известным!

– Нет, Андрэ, – Марци стал грустен. – Для этого нужно жить ближе к центру Мира, в Городе Семи Сосен, например. Он далеко, этот город! Нет у меня денег, да и не отпустит меня никто. Кому я нужен нищий хот, сын презренного убийцы? Что я умею?! Ставить силки на птиц, мотыжить землю, петь песенки да сочинять стишки! Кто позарится на такого бестолкового человека, как я?

– Ты не прав, Марци! Честное слово! Если я когда-нибудь соберусь в Город Семи Сосен, обязательно возьму тебя с собой.

– Ты собрался в Город Семи Сосен? – глаза Марцибуса загорелись дьявольским огнем.

– Марци, это большая тайна, если ты расскажешь ее хоть кому-нибудь, я собственными руками задушу тебя! – грозно крикнул я, досадуя на свой болтливый язык.

– Я умею хранить тайны! – гордо вскинул он голову.

– Верю, верю, успокойся. Ты честный человек, я знаю.

– Но ты, правда, возьмешь меня… – он не договорил, уставившись куда-то позади меня с видом человека, узревшего привидение.

Я оглянулся: это была Серпулия, в одном из лучших нарядов, она шагала по лугу прямо к нам. Я мысленно усмехнулся, так вот что за девушка сумела приворожить нашего поэта.

Серпулия поднялась на пригорок и, не обращая внимания на Марци, мило улыбнулась мне пленительными губками и поздоровалась. Я заметил, каким огорченным сразу стал Марцибус, и как побледнело его лицо.

– Серпулия, – сказал я, кивая на Марци, – поздоровайся с моим другом.

– Хоросеф запрещает мне здороваться с бедняками, – сказала она, сморщив очаровательный носик.

– Но ведь здесь нет Хоросефа, – усмехнулся я, – и, как его младший брат, я разрешаю тебе поздороваться с бедняком.

Серпулия повернулась к Марци и полушепотом, с надрывом произнесла:

– Здравствуй, Марци…

Как ни мимолетен был взгляд поэта, он заставил Серпулию покраснеть с головы до пят. Она опустила голову и, повернувшись ко мне, спросила с дрожью в голосе:

– Довольны ли вы теперь, господин?

– Эх, Серпулия, – горько сказал я, удивляясь своему порыву, – по-моему, только ты да Марци интересуетесь состоянием моей души, остальным на нее глубоко наплевать!

– А как же Фелетина? – удивленно спросила девушка. – Разве она недостаточно заботится о вас?