Ночные бдения

– Сегодня вечером, – отрешенно проворил он, – я буду уже далеко в зеленых лугах танцевать с девушками и петь им песни.

Я похолодел: он нисколько не шутил.

– Погоди, Марци, спешить в зеленые луга. Отсрочь путь еще на день, друг, ты нужен мне. Если после сегодняшнего вечера ты захочешь уйти, я не буду тебя задерживать и достойно провожу, как друга. Но сегодня ты нужен мне, прошу тебя, повременить.

– Как знаешь, – тяжело вздохнул он. – Зачем я тебе сегодня?

– Я буду ждать тебя у реки на большом плоском камне, где женщины обычно стирают белье, когда взойдет луна. Если ты не придешь, я навеки прокляну тебя, дурак!

– Хорошо, я приду, – грустно сказал он и опять принялся за саракозу.

Ни с чем несравнимое чувство жалости к парню охватило меня. Его молодая, прекрасная жизнь зависела сегодня от моей ловкости и умения врать, я понимал, что не имею права на ошибку, как в том фильме, и оттого нервничал. Во что бы то ни стало надо выманить сегодня вечером Серпулию к реке, иначе Марци покончит с собой, в этом не было сомнений. Идиоты! Я попал в мир идиотов!

За ужином я не сводил глаз с Серпулии, безнадежно стараясь придумать причину, по которой она легко согласилась бы пойти к реке. Но как старательно ни ворочал я мозгами, ничего не приходило мне в голову.

Время, назначенное мною Марци, неумолимо приближалось. Хоросеф ушел проверять вечерние порядки, хоть это, слава богу. Фелетина гремела посудой, убирая со стола, а Серпулия села в уголок с рукоделием. Увидев в ее руках белую тряпку, я сразу генерировал идею.

– Серпулия! – воскликнул я, хлопнув себя по лбу, – совсем забыл. Сегодня на реке ты забыла рубаху Хоросефа. Я выловил ее из реки и повесил на дерево.

– Рубаху? – тревожно переспросила она, комкая вышивку. – Расшитую самоцветами?

Я утвердительно кивнул.

– Боже мой! – в испуге воскликнула она. – Как он будет рассержен!

– Давай я провожу тебя к реке, – с готовностью предложил я.

– А может быть, вы сходите один и принесете ее? – робко попросила она.

– Серпулия, а вдруг эта рубаха не Хоросефа, получится, что я ее украл, пойдем, посмотрим.

Девушка решительно отбросила вышивку и двинулась к двери; по лицу ее я видел, что она раскусила мою хитрость и готова стоять до последнего, несмотря на все уговоры.

Темная ночь почти опустилась на деревню. Мы шли закоулками, и я молил небо даровать мне удачу, ведь если бы мы встретили Хоросефа в такой час и в таком месте – не сносить бы мне головы, по хотским обычаям такие прогулки наедине с незамужними девушками карались весьма строго! Но, не встретив ни души, мы благополучно достигли реки.

Марци беспокойно метался по берегу, изредка поглядывая на лес.

– Ах, кто это там, на берегу? – испуганно прошептала Серпулия, озадаченная теми же соображениями, что и я.

Марци, встревоженный ее неосторожным шепотом, удивленно поднял голову и, не шевелясь, наблюдал за нами.

– Это Марци, Серпулия, не бойся, – сказал я. – Я знаю, что поступаю подло, но честное слово, против дураков и влюбленных все приемы хороши.

– Марци, – строго обратился я к нему, – оставляю девушку на твое попечение, головой за нее отвечаешь. Даю вам полчаса времени. Объясни ты ей, наконец, что любишь ее, а то она мне не верит. Все, – я отпустил дрожащую руку Серпулии и толкнул девушку к Марци. – Без глупостей.

И, не сказав больше ни слова, отправился к лесу. Выбрав удобный пригорок, я сел так, чтобы не подглядывать, и в то же время быть на виду у влюбленной парочки.

Невольно залюбовался я открывшимся мне видом. Мирно засыпала в ночи деревня, раскинувшаяся по левую руку от меня, устроившийся над нею небосклон был усыпан крупными бриллиантами-звездами. Воздух был наполнен немыслимыми, незнакомыми мне запахами диких трав; ночь замирала от пения сверчков, и я уже не различал, где небо, где земля. О, если бы сейчас, как Марци, сидеть на плоском камне рядом с любимой девушкой и под плеск волн говорить ей о любви, смотреть в ее глаза, как звезды, касаться ее. Но лишь насмешкой над моим горем было счастье других. Я невольно вспомнил Люсю, вспомнил, как мы, стоя в темной квартире, смотрели на падающие звезды и загадывали желания. Тогда, поддавшись минутной слабости, я пожелал никогда не расставаться с нею, загадал со страстью. Так-то, звезды, платите вы людям, которые не берут то, что сами и просят.

Как часто за этот месяц мне снилась Леночка, лицо ее было грустно, она сострадательно улыбалась мне, будто жалела. О! сейчас бы сжать ее руку, хоть на мгновение прикоснуться к ней! Но тонкая материя бытия не позволит дважды нарушить ее законы, и я обречен на вечные мечты!

Полчаса, отпущенные свободой и мной, истекали, и волей-неволей мне пришлось потревожить покой влюбленных. Я негромко свистнул и, спустившись с пригорка, спустился к реке.

Марци и Серпулия сидели, крепко обнявшись, голова девушки покоилась на плече молодого человека.

– Серпулия! – негромко позвал я. – Нам пора.

Она слегка вздрогнула и, подняв голову, посмотрела на меня.

– Еще чуть-чуть.

– Нет, Серпулия, Хоросеф нас хватится, будет искать, а найдет – устроит скандал. Пойдем. Увидитесь завтра.