Ночные бдения

Серпулия нехотя оторвалась от любимого, но руку его не отпустила.

– Я провожу вас до деревни, – с волнением и благоговением произнес Марци.

– Нет, Марцибус, это опасно. Оставайся здесь и через полчаса возвращайся домой, – поистине все влюбленные теряют рассудок и способность здраво мыслить. – Если Хоросеф поймает нас всех вместе, то-то весело будет.

Отпустив, наконец-то, руку Марци, Серпулия нехотя взяла мою, и мы пошли в деревню.

– Что ты теперь думаешь, Серпулия? – спросил я с замиранием сердца.

– Все мы обречены на вечные муки, – горько вздохнув, ответила она.

– Что это значит?

– Я выйду за тебя замуж, чтобы Хоросеф не убил тебя, но после свадьбы мы с Марци уйдем в зеленые луга петь песни.

– Черт возьми! – я грубо заматерился, чувствуя, что ситуация вышла из-под контроля.

– Мы не сможем бежать, Андрэ. Любое поселение в этом краю Мира почтет за честь сообщить Хоросефу о беглецах, нас поймают, а когда он узнает о твоем вмешательстве в это дело, мы погибнем все трое. Я не смогу теперь никогда расстаться с Марци. Мы уйдем с ним вместе туда, где Хоросеф не достанет нас, а ты будешь жить. Вот, что мы придумали.

– Чушь собачью вы придумали! – вспылил я, поняв, что по глупости затащил в это болото еще и Серпулию, но разве я мог знать, что они все такие свихнутые. – Я же говорю, вы можете бежать в Город Семи Сосен. Я вас прикрою, наведу Хоросефа на ложный след.

– Андрэ! Андрэ! – горестно воскликнула Серпулия. – У Марци нет денег, чтобы купить коня, а Город Семи Сосен очень далеко. Я денег достать тоже не смогу, Хоросеф не даст мне ни империала, потому что я женщина. Что еще остается делать?!

– Я найду выход, – зло буркнул я, ненавидя свое бессилие, – не торопитесь уходить в зеленые луга.

– Мы будем дожидаться свадьбы. Эти две недели станут самыми лучшими в моей темной жизни, – со вздохом сказала она. – Я даже рада, что Муса убит, и я рада, что убит он тобой.

– Что? – воскликнул я в волнении.

– Я была на лужайке, когда вы с бродягой говорили о повстанцах. А потом Мусу нашли мертвым, кто еще мог убить его, как соглядатая?

– И ты не рассказала Хоросефу?

– Нет.

– Но почему?

– Я… я не знаю, наверное, мне просто было тебя жаль. Но ты не бойся, я никому ничего не расскажу, – успокоила она.

Сердце мое переполнилось от нежности и страха. Она молчала, хоть и думала, что я убил ее жениха, молчала, зная, что ее ждет участь старой девы, поистине эта благородная красавица обладала смелостью и честью в изначальном их значении.

У самого порога расстались мы, я долго не выпускал ее рук, всматриваясь в милое лицо, не в силах понять, откуда у этой глупой девочки столько смелости, чтобы отдать жизнь за любимого.

Прошло три дня, а я все никак не мог придумать, где взять денег или коня. Ни у кого в деревне не было ни того, ни другого. Только Жука предложил более менее нормальный выход – ссадить на дороге кого-нибудь с лошади, но вот беда, конные здесь встречаются лишь раз в год, когда люди набожника собирают налоги. Купить лошадь можно было только в городе Пушон, что довольно далеко отсюда, да и там лошади ценятся на вес золота.

Я был в отчаянии. Жука обещал что-нибудь придумать, но я видел по его лицу, что он и не собирается помогать влюбленным, видимо, предложенный ими выход его устраивал.

Все три дня под покровом ночи я водил Серпулию на свидания к Марци, охраняя их покой и одиночество. Три ночи подряд дрожал я от тревоги и ломал голову над проблемой: где взять денег, чтобы купить лошадь.

На исходе третьего дня я сидел на крыльце дома, любуясь закатом и предаваясь безрадостным мыслям. Все было ужасно: ответственность за жизнь двух людей немыслимым грузом повисла у меня на плечах. Бежать самому? – меня поймают, казнят, а эти двое все равно уйдут в свои луга!..

Дверь скрипнула, и на пороге появилась Фелетина.

– Отчего вы грустны, Андрэ? Я замечаю это уже неделю, как было объявлено о вашей свадьбе, – спросила она, устраиваясь рядом со мной.

– Фелетина, если бы ты знала, как все запуталось, я не знаю, что мне делать.

– Может быть, я смогу помочь тебе? – жалость в ее голосе пробудила во мне сыновние чувства, ведь так же в детстве обращалась со мною мать.

– Я могу доверять тебе, поклянись, что не расскажешь Хоросефу тайну, которую я поведаю тебе.

Помявшись, Фелетина утвердительно кивнула.

– Скажи, Фелетина, ты любишь свою сестру Серпулию? – спросил я.

– Конечно, – удивленно ответила она.

– Тогда почему ты желаешь ей выйти за меня замуж? Потому что я подходящий жених?

– Так хочет Хоросеф, – коротко ответила она.

– И ты туда же! Да что творится с этими людьми, – воскликнул я, теряя терпение. – Серпулия любит другого, неужели даже это не тронет твоего сердца!

– Серпулия влюблена? – изумилась Фелетина. – Но почему она ничего не сказала мне?

– Видимо, она боится, что ты все расскажешь Хоросефу, – пожал я плечами.

– Милая девочка! Она обречена на вечные муки!

– Все мы на них обречены, – повторил я слова Серпулии. – Но это вовсе не значит, что должны их терпеть. Проблема в том, что она не хочет расставаться с любимым, даже после смерти.