Ночные птицы

Эйсе кажется, что уже вечер, хотя дневная духота все еще сгущает воздух и облегает ее, как старое пальто, давно ставшее маленьким. Трудно сказать, как долго она просидела в этой камере, но, по ее ощущениям, прошла ночь и большая часть дня. Скорее всего, смотрители отвели ее в печально известную Корневую тюрьму. Матильда как-то рассказывала ей, что у церковников есть особое отделение в тюрьме, где содержат только нарушителей запрета на магию. Но Эйса и не предполагала, что здесь так сыро. А еще пахнет так, словно Подполье прогнило насквозь. Словно что-то заползло в полый камень и там сдохло.

Эйса не знает, куда увели Джасинту. Она пыталась спрашивать у смотрителей, но они не отвечают. Время от времени до нее доносятся сдавленные крики. Кажется, женские. И от этого все сжимается в груди.

Если сейчас день, значит, наступило летнее солнцестояние и завтра понтифик спросит, готова ли она выдать имена подруг. А если Эйса не сделает этого, Джасинту уведут на эшафот. Время на исходе.

Долгие часы она потратила на обдумывание плана побега.

Странно, но, похоже, смотрители не знают о ведьмином яде или, по крайней мере, решили не использовать его. Возможно, Красная Рука захотел сохранить этот секрет себе. Но магия не поможет ей прорезать железные прутья или взломать замки. Хотя кое о чем они даже не догадываются.

Раздается звон колокола. Седьмой удар. Восьмой. Девятый. А вдруг он сегодня не дежурит? Но наконец появляется смотритель и, сменив напарника, занимает пост. Когда он прислоняется к стене, Эйса старательно изображает печаль и придает себе невинный вид. Пришло время воспользоваться уроками Сейер и Матильды.

– Привет, – помахав ему рукой, произносит она.

Парень поправляет воротник, над которым виднеется царапина, оставшаяся после бритья, хотя и не скажешь, что он дорос до возраста, когда пробивается растительность на лице.

– Привет.

Другие надзиратели едва обращают на нее внимание. Но только не этот парень. Эйса не раз замечала, как он бросал на нее взгляд. Словно она повредившая крылья пламеница, которую он хочет взять на руки и успокоить. Поэтому каждый раз во время его дежурства она старается выглядеть как девица, попавшая в беду. И это совсем нетрудно.

Эйса поднимается и делает неуверенный шаг вперед.

– Не возражаешь, если я подойду к решетке? Прохладное железо помогает справиться с головной болью.

Между его бровями появляется складка.

– Тебе плохо?

– Ничего, скоро пройдет, – опустив взгляд на руки, отвечает она.

Обдумав ее слова, он кивает:

– Подходи.

Обхватив ладонями прутья, Эйса закрывает глаза и прижимается лбом к металлу. Она чувствует, как взгляд парня блуждает по ее телу, пользуясь тем, что она ничего не видит.

– Скоро все закончится, – говорит он. – Просто скажи им, что они просят. И ты почувствуешь себя лучше.

Она вздыхает, изображая печаль:

– Знаю. Но я так устала.

– Это понятно. В этом месте даже Эшамэйн бы запил.

Ей хочется скорее перейти к делу, но она понимает, что следует быть осторожной. У нее будет лишь одна возможность.

– Сегодня так тихо. – Как она и надеялась. – Большинство смотрителей ушли на бал?

Парень снимает с пояса фляжку.

– Всем хотелось попасть туда, но кому-то пришлось остаться. Я вытянул короткую соломинку.

Застенчиво улыбнувшись, Эйса смотрит на него из-под полуопущенных ресниц.

– Я слышала много рассказов о маскарадах в эту ночь, – задумчиво говорит она. – Но никогда не бывала на них.

Парень проводит рукой по волосам. Они коротко и криво обстрижены, словно их обрезали тупыми ножницами.

– Я не бывал на балу у сюзерена, но старший брат рассказывал, что там много разодетых в костюмы лордов и леди. Но вечеринки, проходящие в городе, намного лучше.

Что бы сказала Матильда, окажись на ее месте? Тяжело вздохнув, Эйса слегка прижимается пышной грудью к прутьям решетки. Его взгляд замирает ниже ее лица.

– Как бы мне хотелось танцевать всю ночь напролет. – Она старается изобразить мечтательный взгляд.

– Возможно, мы могли бы устроить свою маленькую вечеринку.

Затаив дыхание, она смотрит, как он делает шаг к решетке, затем другой, а после ставит фляжку на пол и пододвигает к ней. Другие никогда не подходили к ней так близко.

– Там вишневое вино, – объясняет он. – Его приготовила моя мама. У нее оно всегда здорово получается.

Эйса подносит фляжку к губам. Вино опаляет горло, но она даже этому рада. Ведь это поможет ей носить маску.

– Ты очень милый. – Она продолжает игру, подступая к самому ответственному моменту. – Может, я смогу как-нибудь отблагодарить тебя за доброту?

– Как?

– Например… поцелуем.

Он напрягается:

– Я смотритель. И не использую магию.

– Знаю, – успокаивает она. – Но я говорила не о магическом поцелуе. А, ну… об обычном.

Ее щеки начинают гореть, и она с радостью замечает это. Сердце бьется так сильно, будто сейчас разобьется.

Он качает головой, но Эйса видит, как блестят его глаза в полумраке. Он делает шаг к ней. И она призывно протягивает руку. Проходит секунда. Вторая. Третья. Нет, он не решится.

– Проклятие, – вдруг шепчет он.

А затем оказывается прямо у решетки.