Ночные страхи

Поздним вечером в тот же день в гостиницу «Королевская голова» во Фремби, маленьком городке в десяти милях от замка Вердью, пришел полицейский и заявил, что ему нужно срочно поговорить с миссис Вердью. Сама миссис Вердью весь день просидела в гостиничном номере, то и дело подходя к кровати и перечитывая записку, лежавшую на подушке. В ней было написано: «Вернусь через пару часов. Надо встретиться с человеком насчет машины. Ролло», – и стояла дата: «10 июля 07:30 утра». Миссис Вердью не поверила констеблю, когда тот сообщил, что с ее мужем случилось несчастье. На рассвете, вероятно, около пяти часов утра.

– Но смотрите! Смотрите! – воскликнула она. – Смотрите сами! Это его почерк! Он ушел в половине восьмого. Здесь так написано. Почему все англичане такие твердолобые?!

– У нас есть заявление от мистера Рэндольфа Вердью, – мягко проговорил полисмен. – Он утверждает, что… э… встретил мистера Ролло в замке. Сегодня, около пяти утра.

– Какой же вы глупый! – воскликнула миссис Вердью. – Это не Ролло. Это мистер Ринтул, который…

– Как вы сказали? Повторите, пожалуйста, имя еще раз, – попросил полисмен, вынимая из кармана блокнот.

Я тебя позову [63]

Я проснулся посреди ночи, вряд ли намного позднее полуночи, причем проснулся весьма основательно. Никакой вялой дремоты, никакого сонного оцепенения. Поразительная ясность мысли. Первым делом я принялся размышлять над очевидным вопросом: что меня разбудило? Вокруг было тихо. Глупая кисточка в форме желудя на витом шторном шнуре уже не раскачивалась, мягко стукаясь о портьеру. Давешняя противная муха тоже угомонилась. Наверняка где-то спряталась, может быть, в складках балдахина над кроватью. Мне не верилось, что она спит. Небось сидит, потирает передние лапки, как это свойственно всем представителям мушиного племени, – странный жест, подразумевающий некую сомнительную фамильярность, оскорбительное приветствие, которое даже не стоит внимания.

Мух привлекает все порченое и гнилое – что привело эту муху к моей постели, какие пророческие инстинкты заставляли ее метаться под балдахином судорожными рывками, привнося ноту злорадно-убийственного ликования в монотонное жужжание? Она назойливо лезла мне прямо в лицо, и мне приходилось ее отгонять. Сейчас мухи не слышно. Но я знал, что она где-то здесь. Прячется и выжидает, готовая возобновить свое заунывное напоминание о бренности бытия, это тягучее memento mori[64].

Побеги дикого винограда тоже, кажется, прекратили свои упорные, непрестанные атаки на окно моей спальни. Возможно, мойщику окон надоело с ними сражаться, и он срезал их садовыми ножницами и бросил гнить на земле. Мне представились увядшие листья, пожухлые, бурые, съежившиеся в ожидании смерти… Что за бред иной раз лезет в голову?

Новая мысль появилась внезапно. Вероятно, меня разбудил стук. В соседней комнате спит моя младшая сестренка. Я вспомнил, как она говорила мне перед сном, и в ее умоляющем голосе явственно слышались командные нотки: «Если мне вдруг приснится, что меня убивают, я тебя позову. Я постучу в стену, и ты придешь и меня спасешь». Разумеется, размышлял я со смущенной, неловкой ухмылкой, сестрицу всегда пробивает на разговоры, когда надо ложиться спать. Это известная хитрость. Общепринятый способ выиграть время и оттянуть неизбежное. Законное право ребенка. Нельзя отправлять человека в постель, перебив его на середине начатой фразы. Человеку хочется обниматься, человек так умилительно искренен и прямодушен, что было бы попросту неуважительно и некрасиво прерывать его на полуслове. Он так хочет общаться, проявляет такой интерес…

Тук-тук-тук-тук.

Я так и думал. Но откуда взялись у сестры эти глупые мысли? Ребенок не должен задумываться о том, что ему может присниться, как его убивают. Ему вообще не положено знать, что бывают такие сны. Это чистый абсурд. Наверняка кто-то навел ее на эту мысль. Может быть, кто-то из слуг, чей разум исполнен нелепых страхов. Недавно я сам рассказал ей свой сон. Сущая ерунда, а не сон. Но что-то, связанное с убийством, там было. Иначе мне бы, наверное, и в голову не пришло, что его стоит кому-то рассказывать. Когда пересказываешь свои сны другим людям, они кажутся глупыми, пресными и банальными. Может ли столь заурядная вещь поразить чье-то воображение? Мне кажется, вряд ли. С другой стороны, всякий будет польщен, если ему доверяют тайны чужих сновидений. Достаточно вспомнить отчаяние и страх, что мелькают в глазах человека, который выслушивает твою исповедь с искренним интересом. Да, пожалуй, сны старшего брата это не то, от чего можно с легкостью отмахнуться. Возможно, в рассказе я даже слегка приукрасил свой сон.

Тук-тук-тук.