Ночные страхи

Casa – так должна была сказать Морин: дом, не дворец. В некоторых отношениях семейство Бембо было старомодным, приверженным понятиям минувших дней, когда дома венецианских патрициев было принято стилизовать под palazzos. Их дом оставался одним из немногих фамильных домов Венеции, в которых жили, содержа их в надлежащем состоянии, прямые потомки тех, кто их построил. И в тот вечер дом Бембо и вправду походил на дворец. Пусть на парадной лестнице и оставались ступени, на которых не стояли напудренные ливрейные лакеи, их численность все же казалась внушительной; и пусть это были не настоящие лакеи, а только крестьяне, привезенные из поместья Бембо и одетые в ливреи, производимое впечатление было не менее величественным. Поднимаясь по лестнице мимо лакеев и краем глаза замечая их руки в белых перчатках и красные, потные лица, Генри испытал душевный подъем, который подчас вызывает мирское величие. Другие венецианцы устраивали приемы, ничем не выделявшиеся среди прочих, но приемы Бембо славились особым великолепием.

На сердце у Генри стало легко, однако ноги, налитые тяжестью, споткнулись обо что-то, и он ухватился за плетеный малиновый канат, продетый сквозь кольца в полированных латунных ручках на стене. Кто-то по-английски произнес слова поддержки. На пару ступенек выше по лестнице поднимались Морин и Аннет, и он поразился их пружинистой, бойкой походке! Его лодыжки под черными носками распухли, каждый шаг давался с трудом, по спине стекал пот.

В передней, на подходе к sala, стояла Лоредана Бембо, импозантная женщина, увешанная драгоценностями, а рядом – ее муж, низкорослый, коренастый и лысоватый, но полный чувства собственной значимости.

– Так хорошо, что вы пришли, – сказала она Генри. – И я обещаю вам сотню лир за каждый комариный укус.

В те дни сотня лир составляла немалую сумму. Генри подумал, что не прочь вытерпеть пару укусов, и стал ждать комариного писка, но тщетно, а когда все уселись за стол, он увидел, в чем было дело: окна защищала мелкая металлическая сетка, не пускавшая комаров. Разумеется, он видел такие сетки и раньше, его гостиная в отеле снабжена точно такими же. Не может быть, чтобы это был тот самый секрет графини Бембо.

Он сидел поодаль от нее, а завидные места по обе стороны от графини занимали посол и некая титулованная особа. По одну руку от Генри сидел какой-то итальянец, а по другую – англичанка, всегда приезжавшая в Венецию в это время года.

– А что за секрет у графини Бембо? – спросил он у нее. – Или вы об этом не слышали?

– Что-то слышала, – ответила англичанка.

– И вы знаете, что это?

Она покачала головой.

– У Лореданы всегда что-то припрятано в рукаве, – сказала она. – Надо надеяться, что это будет не слишком вызывающе.

Лоредана Бембо, как и ее муж, происходила из старинного аристократического рода, так что могла себе позволить не оглядываться на постороннее мнение. Она могла быть образцом светских манер, но также могла и насмехаться над светскостью. При этом в ее глазах загорался озорной огонек. «E originate, – говорили о ней друзья, – она такая эксцентричная». И если иногда и критиковали ее, то все равно ею гордились, и даже побаивались. Ее слова передавались из уст в уста, любые ее поступки сходили ей с рук.

Шампанское лилось рекой, и Генри жадно его пил, а его натруженное, перегретое тело выделяло избыток влаги. Он промокал салфеткой шею, лицо, руки. Возможно, лучше было бы воздержаться от спиртного, но он не мог отказаться от моментального облегчения, наступавшего после каждого глотка, – немедленного телесного расслабления и освобождения от дурных предчувствий. Это все нервы: завтра в это же время он будет свободно дышать в Мерано. Шампанское помогло ему лучше представить этот рай на земле. Лица людей напротив слегка расплывались, но он узнавал среди них Морин и, чуть левее, Аннет, между безликими Нино и Джиджи, говорившими с нею наперебой.

Наконец по гладкому полу terrazza заскрипели стулья, и гости вышли из оформленной в континентальном стиле столовой – мужчины и женщины, белые манишки и голые плечи. Они проследовали наверх, во вторую sala, поскольку Palazzo Bembo располагал двумя огромными залами, тянувшимися вдоль всего здания. Однако, осилив восхождение, они остановились, как останавливается толпа, непроизвольно, чуть не наступая друг другу на пятки, и раздались возгласы, взлетавшие под потолок: «Ah, che bello»! По мере того, как они продвигались все выше, Генри то и дело слышал подобные восклицания, а также вскрики, раскаты смеха и восторженный лепет, и наверху увидел причину этого переполоха, хотя в первый момент даже не понял, что это такое. Он моргнул и всмотрелся: что за странное скопление белоснежных плоскостей – кабинки, палатки, шатры, – что за призрачный лагерь под огромной люстрой? Подойдя ближе, он увидел: все это – весь этот лагерь – было создано из комариных сеток.