Ноктэ

Ждем, пока я разрешу все свои проблемы, у которых нет и не может быть решения.

Дэр исчезает за дверью, а я остаюсь ждать брата на крыльце.

Мои бедра все еще болят от неудобных сидений мотоцикла. Должно быть, я убила на себе около сотни комаров, когда отец вышел и вынес мне стакан лимонада.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, а я тем временем делаю глоток холодной кисловатой жидкости.

– Жду Финна, – говорю я ему. – Я видела его на кладбище. Он ездил туда один. Мне кажется, он был бы рад обсудить это.

На лице отца появляется выражение боли: думаю, это потому, что он тоже до сих пор там не был.

– Не расстраивайся, пап, – быстро произношу я. – Я тоже все еще не ходила туда. Просто проезжала мимо. Никак не могу заставить себя навестить могилу.

Он медленно кивает.

– Надо съездить туда на днях, – начинает было говорить он, но прерывается на середине фразы и уходит.

Уверена, это намерение отправляется в папку «Сделать На Днях» в его голове.

Я только улыбаюсь и делаю вид, что поверила, будто он действительно собирается туда поехать.

Он оставляет меня совсем одну, и на секунду мне хочется, чтобы он побыл со мной еще, потому что мне становится одиноко и я не отказалась бы от какой-нибудь компании, пока я жду. Время от времени мне кажется, что я вижу движение в окнах Дэра, словно он наблюдает за мной, но, возможно, это все просто плод моего воображения.

В какой-то момент я начинаю ощущать на себе действие выпитого лимонада и захожу в дом, чтобы заглянуть в уборную. Пока я мою руки, боковым зрением замечаю серебристый отблеск на тумбе.

Это медальон с образом святого Михаила, который обычно носит Финн. Его подарила брату наша мама на прошлое Рождество. Вообще-то, мы не ортодоксальные католики, но ей понравился смысл этого украшения: подразумевалось, что оно должно придавать своему носителю храбрость и уберегать его от вреда и неудач. Она была уверена, что Финн нуждается в такой защите. Он никогда не расстается с этим медальоном, даже во сне.

Но вот он лежит здесь, на туалетном столике.

Я беру его в руки, мои пальцы слегка дрожат.

Где он?

Я выбегаю из дома с намерением попросить Дэра довезти меня до города и найти Финна. Внезапно мой взгляд падает на берег, и я вижу, что нашей лодки нет на месте.

Учитывая, что папа дома, а Дэр в пристройке, есть только один человек, который мог взять ее.

Финн.

Я бегу по тропинке к берегу. Опускаюсь на причал, чувствуя дрожь в ногах. Я просто жду, потому что это все, что я могу делать в этой ситуации.

Ждать.

Я жду, пока не немеют все мои конечности. Солнце сползает к горизонту, но Финн все никак не возвращается. Мои нервы достигают своего предела, потому что он точно знал, что это заставит меня переживать.

«У него была причина, чтобы сделать это», – проносится в моей голове. Чтобы преподать мне урок.

Внутри меня бурлит злоба, и я возвращаюсь обратно домой. Из первых попавшихся под руку продуктов я делаю сэндвич для отца.

Он смотрит на меня с удивлением.

– Да что с тобой такое сегодня?

– Финн взял лодку, – резко отвечаю я. – Он, наверное, зол на меня.

Отец поглаживает мое плечо.

– Он водит лодку так же хорошо, как и ты. Не беспокойся за него.

Это все, что он может мне сказать. Я хочу схватить его за руку и потрясти, потому что он настолько глубоко погряз в собственной печали, что не замечает ничего вокруг.

– Ты не можешь знать наверняка! – набрасываюсь я на него снова.

– Я знаю это! – заверяет меня он. – С ним все будет в порядке!

Моих сил не хватает на то, чтобы просто сидеть и есть вместе с ним, поэтому вылетаю из-за стола, громко захлопнув дверь, но внезапно меня осеняет идея, нечто, о чем я не задумывалась никогда прежде.

Я останавливаюсь около бара моего отца.

Затем я хватаю бутылку джина – его излюбленный напиток.

Он, определенно, очень много выпил за прошедшие несколько недель, пытаясь таким образом забыться, утопить в алкоголе свою боль. Я тоже могу сделать это. Если срабатывает с ним, то получится и у меня. Я постукиваю пальцами по бутылочному стеклу, сбегая по ступенькам с крыльца.

Мне кажется, что я замечаю движение в гостевом домике и чувствую на себе взгляд Дэра, он смотрит на меня, но это не препятствие. Я не пытаюсь спрятать бутылку или бросить ее в траву. Никто не может меня осуждать. Мне плевать.

Все, что мне нужно, – сбежать от реальности.

Я спускаюсь вниз по тропинке, пробираюсь сквозь зыбкий песок и сажусь на причале с бутылкой джина. Спустя несколько минут я открываю его и делаю глоток.

Практически сразу я выплевываю мерзкую жидкость, закашлявшись от терпким напитком, спускающегося вниз по моему горлу и выжигающего все на своем пути до самого живота. Внутри меня словно бурлит огонь, он раздражает мой пищевод, и мне хочется вылить остатки бутылки в море.

Это отвратительно. Как кто-то вообще может пить это по собственному желанию?

Но проходит несколько минут, и час, и два, и я снова беру в руку бутылку.