Нора Робертс. "Рожденная в грехе" (СИ)

- Да ну? - Господи, разговаривать с нею - одно удовольствие. - Почему же, позвольте спросить, когда вас тянет ко мне так же, как и меня к вам?

Она обтерла влажные ладони о салфетку. - Да потому что здесь явное недоразумение. Мы смотрим на это с разных углов, которым никогда не сойтись. Вы мне нравитесь. Вы интересный мужчина. Только я не стремлюсь заводить роман. Один недавно прервала, какое там! Почти помолвлена была. - Она так разошлась, что наклонилась вперед и с самодовольной улыбкой завершила: - Я спала с ним.

Мерфи только бровью повел. - В прошедшем времени. Этим все сказано. Вы, должно быть, питали к нему чувства.

- Разумеется. Я не прыгаю в постель к незнакомцам, - услышав себя, она сердито выдохнула. Как ему удается вытянуть из нее все это?

- Что было, то было. У меня были чувства к одной-двум женщинам, с которыми я спал. Но ни одну до вас я не любил.

От испуга она побелела как полотно. - Вы не любите меня.

- Полюбил в тот миг, когда увидел, - так просто, спокойно промолвил он это, что она поверила, на какое-то мгновение, почти поверила. - Точнее, еще раньше. Я ждал вас, Шаннон. И вот вы здесь.

- Этого не может быть, - произнесла она дрогнувшим голосом и резко встала из-за стола. - А теперь, слушайте. Выкиньте из головы всю эту бредятину. Со мной это не пройдет. Вы идеализируете картину. Рисуете в своем воображении. Единственное, к чему это приведет - мы оба окажемся в дурацком положении.

Он зловеще сощурил глаза, но Шаннон разгорячилась так, что не уловила произошедшей в нем перемены. - Так значит, моя любовь к вам - дурость.

- Не передергивайте мои слова, - она разозлилась вконец. - И не пытайтесь выставить меня ничтожеством только потому, что охаживание меня не интересует. Господи, охаживание, слово-то какое!

- А вы бы, какое предпочли?

- Никакое. Я бы предпочла - и была бы вам признательна - если бы эту тему вы оставили вообще.

Мгновение он сидел молча, пытаясь обуздать нарастающий гнев. - Потому что вы не питаете ко мне чувств.

- Вот именно, - это была явная ложь, и потому голос ее стал резким, когда она продолжила. - Вы и впрямь вообразили, что я покорно впишусь в ваши планы, какими бы нелепыми они ни были? Выйти замуж за вас, жить здесь! Жена фермера, о Боже! Я похожа на жену фермера? У меня карьера, жизнь!

Он так резко метнулся к ней, - она лишь судорожно глотнула воздух, - и цепко схватил ее обеими руками за локти. Лицо его потемнело от бешенства, эмоции перехлестывали через край.

- А моя жизнь недостойна вас? - взревел он. - Все, что у меня есть, все, для чего я тружусь, я сам - все это слишком мелко для вас? Достойно презрения?

Сердце ее, как у кролика, билось неровными и частыми скачками. Она только качнула головой. Кто бы подумал, что у него такой буйный нрав?

- Допускаю - вы не знаете о том, что любите меня; не можете разуть глаза на то, что мы предназначены друг другу. Но я не позволю вам принижать мое достоинство и с презрением отвергать все, за что я, мой род, боролись веками.

- Я не это имела в виду...

- Вы думаете, землица стоит себе здесь, как картинка, и только ждет, чтобы с нее пожинали плоды? - Свечи отбрасывали тени на его лицо, и, несмотря на зловещее выражение, усиливали его притягательность. - Невозможно измерить, сколько крови и пота пролито за нее. Содержать такую землю нелегко, но и просто содержать - недостаточно. Если гордыня не позволяет вам считать ее своей, вам должно быть стыдно.

Дыхание ее то и дело сбивалось. Пришлось сделать усилие, чтобы глубоко вдохнуть. - Вы делаете мне больно, Мерфи.

Он отдернул руки, будто обжегся ее плотью. Отступил назад, - впервые за время их знакомства движения его стали резкими. - Прошу прощения.

Теперь был его черед стыдиться. Он понимал, что его огромные руки чрезвычайно сильны и ужаснулся мысли, что, будучи ослеплен яростью, вполне мог нанести ей вред.

Отвращение к самому себе исказило его лицо, и Шаннон удержалась от того, чтобы потереть болезненные места на руках, сколь ни велико было желание. При всей нехватке понимания его, подсознательно она была уверена - характер у него мягкий, и причинить боль женщине для него равнозначно тяжкому греху.

- Я не хотела вас обидеть, - медленно проговорила она. - Я была сердита, расстроена и пыталась объяснить, насколько мы различны - в том, кто мы есть, чего хотим.

Он сунул руки в карманы. - Чего хотите вы?

Она открыла рот, но, к ужасу своему, не нашла, что ответить и закрыла обратно. - За последние два месяца в моей жизни произошел ряд важных изменений, а потому мне все еще надо обдумать. Но завязывать отношения с мужчиной в мои планы не входит.

- Вы меня боитесь? - с напускной небрежностью произнес он. - Я не хотел причинить вам боль.

- Нет, я не боюсь вас, - она не могла совладать с собой, - шагнула вперед, коснулась ладонью его щеки. - Крутой нрав один другого поймет, Мерфи, - почти уверившись в том, что кризис миновал, улыбнулась. - Давайте забудем все это и останемся друзьями.