Нормандский гость

— Выходит, он готовит заговор? — Людовик в испуге отшатнулся. — Но ведь вы только что говорили о надёжном друге и опоре, соратнике в борьбе...

Карл успокоил его:

— Он и пальцем не шевельнёт, чтобы занять твоё место. За него это сделают другие.

— Кто же? Его вассалы?

— Те, кто любит силу и власть.

— Церковь! — вырвалось у короля.

— Тсс! — приложил палец к губам Карл. — Помни, у этого монстра, что ты сейчас назвал, могут быть уши, которые совсем рядом.

— Даже здесь, во дворце, в моих покоях?

— Здесь более чем где бы то ни было. Церковь ныне вовсе не духовный институт, как о том принято думать и говорить. Белое духовенство вершит политику, направляя власть, сжимая или разводя её пружины в нужное время и направляя их усилия в требуемую сторону. Епископы заводят любовниц, устраивают заговоры, ходят в мирском, воюют, охотятся наравне с герцогами и графами. Сам папа частенько надевает светскую одежду и не отказывает себе в удовольствиях: бражничает за одним столом с князьями, не чуждается оргий, охотится, ходит на рыбную ловлю. Но не об этом сейчас речь. Ты молод, неопытен, вокруг уйма советчиков. К примеру, твоя мать...

— Она в тесной дружбе с реймским архиепископом, а он, как известно, пёс у ног Аделаиды, моей бабки, которую зовут «матерью всех королевств». Только не моего, — возвысил голос Людовик, — ибо мать рода нашего, отныне и вовек, — королева Бертрада, жена Пипина Короткого, и от неё пошли все монархи, которые зовутся Каролингами, а не Людольфингами! Я уже говорил, дядя, поэтому повторяю: они оба нападают на меня, заставляя вылизывать чашу с похлёбкой для империи. Но я король этой страны, и это моя родина! Эту землю оставил мне в наследство отец! Всю жизнь он воевал с Оттонами, не желая имперской опеки над страной. Так почему я не должен идти по его стопам? Почему франк должен ходить под германцем? Разве Верденский договор не упорядочил империю Карла Великого, поделив её на Франкию, Германию и Италию? Отец совершал ошибки, — кто их не делал? — но в одном был прав: франкам не ходить в слугах у Оттона! Я готов с ним дружить, могу даже выслушать его совет, но подчиняться, быть его вассалом — никогда! Мой народ свободен, и я не позволю ему гнуть спину перед Людольфингом и его византийской роднёй. А если этот паук протянет свои лапы к Франкии, я пойду на него войной, как мой отец. Он ходил на Ахен к праху Карла Великого и взял этот город, повернув бронзового орла на верхушке крыши на восток, согласно желанию нашего великого предка. Я же возьму в плен самого Оттона вместе с его мамочкой Феофано, а потом стану диктовать свою волю папе. Заупрямится — пойду на Рим, не испугавшись его проклятий и отлучений. У меня будет надёжная опора — Церковь. Помешает Адальберон вместе с его питомцем Гербертом, я знаю это. Но я подниму против него всех епископов и архиепископов Фландрии, Нормандии и Вермандуа, и он падёт, раздавленный мною.

— А мать? Королева Эмма? Как поступишь ты с нею?

— Её, чтобы не совала нос, сошлю подальше. Пусть плетёт свою паутину в одном из замков, её сеть уже никому не сможет причинить вреда.

— Выходит, ты не гнёшься под нажимом этих двоих? Что ж, неплохо, отец остался бы довольным тобой. Но что советуют тебе другие, вассалы герцога франков, например?

— Быть послушным Гуго, следовать его велениям — вот чего они хотят.

— Ты согласен с ними в этом?

— Отчасти — да, ведь так завещал отец. Но Гуго хочет, чтобы я вывел из Вердена свои войска. А мой отец захватил этот город! Жители приветствовали его. Они и по сей день не желают признавать над собой власть Оттона. Новый епископ Вердена, племянник реймского архиепископа, тоже Адальберон, пытался войти в город, но не был впущен. Тогда Герберт — тот ещё лис, продажная шкура — ну да вам он знаком, дядя...

— Ещё бы! — отозвался Карл. — Помощник Адальберона Реймского, его правая рука. Как и учитель, предаст любого, кто воюет с империей и кого выгодно предать.

— Так вот, он пригрозил жителям Вердена анафемой, если те не откроют ворота. Но его не послушали. Тогда он проник в город и упросил графов Эда и Герберта, лучших друзей отца, разрешить ему свидание с пленной лотарингской знатью. И с кем же? С братом Адальберона, Годфридом! Да и как упросил? Он попросту купил их!.. Ах, дядя, кругом меня одни враги и сплошь предатели. И в этом кольце стоит, то исчезая, то появляясь, вот-вот готовый навсегда скрыться в пучине наводнения, маленький островок — трон короля франков.

— Я всегда подозревал Адальберона в измене, — произнёс Карл. — Я был свидетелем множества его предательств по отношению к королю Лотарю, которому он присягал в верности. Удивлён, как твой отец терпел этого Иуду и не предал его смерти.

— Нами с отцом были перехвачены письма Герберта. Он писал их в прошлом году. Кому, как вы думаете?

— Либо родственникам, либо таким же изменникам, как и сам.