Нормандский гость

Путникам осталось уже пройти до ворот около двухсот туазов, как вдруг впереди послышалась унылая мелодия. Оба переглянулись, на лицах удивление. С чего бы это здесь, у дороги, кому-то вздумалось перебирать струны? Две-три, не больше, по слуху. Они подошли ближе и остановились. В высокой придорожной траве, за которой начинались заросли болотного камыша, сидела на камне юная музыкантша и играла на ротте[2], уперев её в бедро и тихо напевая что-то. Одета она была в разноцветную рубашку из домотканого холста с длинными и узкими рукавами, закрывающую всё тело от шеи до ступней ног. Талию охватывал синий пояс, тёмные волосы свободно распущены, голову венчала круглая, цвета маслины, шапочка.

Завидев всадника и его спутника, девушка оживилась, пальцы её проворнее забегали по струнам; из пяти ни одна не осталась в покое.

Закончив игру, незнакомка положила ротту в траву и поднялась с камня.

— Понравилась тебе, всадник, моя мелодия? — спросила она у Карла, озорно вскинув голову и убрав пальцем прядь волос со лба.

— Хорошо играешь, красавица, — похвалил герцог, протягивая горсть мелких монет. — Этим зарабатываешь на жизнь?

— Ремесло не хуже другого.

— Почему же сидишь здесь, а не в городе? Ведь народу там больше.

— Потому что пение одинокого щегла услаждает слух, а стаи — рассеивает внимание.

— Выходит, ты не одна там такая?

— Птиц много. Умна та, что сумеет заставить слушать лишь себя. Но твой спутник, господин, похоже, не доволен моей игрой?

— Куда более привлекательна ты сама, прелестница, — громко проговорил нормандец. — Тебе следовало бы взимать плату ещё и за просмотр.

— За это денег не беру. Но слова твои, путник, вижу, расходятся с делом. Или ты ещё не налюбовался?

— А ты посчитай свой заработок.

Певунья разжала кулак, поглядела на монеты, заулыбалась.

— Ну, что скажешь? Достаточна ли плата с обоих?

— Твой приятель оказался щедр, я не рассчитывала. А может быть, ты его слуга? Но не похоже. Взгляд прямой, осанка гордая, поза господина... Не пойму только, почему в тунике? Не жара.

— Решила, стало быть, что я знатен по рождению?

— Да уж видно. Слуга стоял бы у стремени да держал меч господина. И не открыл бы рта без его позволения.

Можер расхохотался. Засмеялся и Карл.

Кто ты? Вещунья? Фурия? — снова спросил нормандец. — А может, цыганка? Волосы твои темны. Говоришь как бургунды; не оттуда ли?

— Любопытен же ты, граф. Не знаю, что и отвечать.

— Ба! Ты слышал, Карл? — вскричал Можер. — Она назвала меня графом! Может, и имя моё скажешь?

— Попробую угадать, коли хочешь.

— Назови сначала своё.

— Вия. Что же до твоего... Ты не франк, это видно. Как ты — говорят норманны. Держишь себя как герцог. Но будь так, сидел бы в седле. Значит, граф, а верхом на лошади — герцог. Остаётся узнать твоё имя. Лишь сам Ричард Нормандский может сопровождать Каролинга, либо его граф, либо сын. Но ты не Ричард, а статью в Роллона Великана, я слышала о нём. Стало быть, ты его потомок. А если судить по возрасту — один из сыновей герцога Ричарда. Вот только не знаю имён, говорят, у него много детей.

Нормандец усмехнулся, подошёл к девушке поближе.

— А ведь ты, красотка, будто пророк Илия иль Дельфийский оракул, клянусь секирой Роллона. Угадала всё в точности. А зовут меня Можер. Но как узнала, что в седле герцог, да ещё один из Каролингов?

— Скажу даже, кто он, — Вия подошла к Карлу, внимательно вгляделась в его лицо и вдруг предложила: — Сойди с лошади, всадник.

Карл спешился.

— Дай твою руку.

— Зачем? Хочешь предсказать судьбу? — герцог повернулся к нормандцу. — А ведь ты был прав, цыганская у неё кровь. — Вие же сказал: — Не желаю узнавать будущее. Говорят, дурная примета — знать заранее судьбу.

— Не за этим прошу твою руку.

— Зачем же тогда?

— Дай — увидишь.

Карл протянул ладонь.

Вия схватила её и благоговейно поцеловала:

— Не удивляйся, всадник, ведь я узнала тебя. Ты герцог Лотарингский, брат покойного короля.

— Как же ты смогла?.. — опешил Карл, убирая руку.

— Карл — королевское имя. Кто же может носить его, если не брат или сын короля? Других детей мужского пола у Людовика Заморского нет, а для сына Лотаря ты слишком стар. Идёте же вы из Брюсселя, там Нижняя Лотарингия. Это ещё больше укрепило меня в мысли, что на коне брат Лотаря и дядя нынешнего короля.

— Кажется, это я выдал тебя, герцог, назвав по имени, — проговорил Можер.

— Иначе я могла бы ошибиться, — кивнула Вия. — Но не смущайся, герцог, — внезапно улыбнулась она, заметив, как Карл покачал головой, — просто мне однажды довелось видеть вас с братом. Правда, мельком, да и прошло уже лет десять, я тогда маленькой была. А вы с королём пошли на Лотарингию, в графство Эно, так в народе говорили.

— Теперь всё стало понятным, — переглянулся с Карлом Можер. — Но отчего ты поцеловала руку? Разве герцог твой господин, а ты его раба?

— Когда-то, более трёх столетий назад, графиня Плектруда так же целовала руку Пипину Геристальскому, мажордому Австразии. От него пошёл род Каролингов, и ты, герцог, — его потомок.

— Но при чём здесь графиня Плектруда? Какое ты имеешь право уподобляться ей?