Носочки-колготочки

Таксист непроизвольно вжался в кресло и больше особо не выступал с анимацией. Мануал «Как безвозвратно потерять лицо за пятьдесят секунд».

* * *

Я ухитрилась адски травануться кальмарами. Кальмары тихо-мирно преставились в холодильнике, но я, задумавшись, заметила это не сразу.

Я, когда сильно задумываюсь, могу многое. В детстве мама хотела показывать меня за деньги в цирке как пример полного дисконнекта с реальностью, воспрепятствовала бизнес-плану только непрогнозируемость очередного эпизода. В общем, я безмятежно сожрала пару ложек, но тут-таки опомнилась: изысканный аромат дошел до нейронов. Выкинула кальмары, поужинала гречкой с мясным соусом. Через полчаса тем же покормила Аньку.

Еще через полчаса меня резко и отчетливо замутило. «Кальмары? – думаю, ныряя ласточкой в фаянсовое жерло. – Или всё же мясо? Кальмаров было чуть. А вдруг мясо? А мясо ела и Анька позже меня. А вдруг щас и ее накроет?»

Улучив минутку между подходами к «тренажеру», я ринулась за ничего не подозревающим ребенком.

– Анна! – кричу, бешено вращая глазами. – Быстро! Два пальца в рот! Блевать! Срочно!

Аннапална в ужасе заорала и бросилась спасаться бегством. Дальнейшее помнится смутно. Я пыталась склонить Аннапалну к целительной профилактической очистке желудка, но незадача в том, что дар читать научно-популярные лекции о физиологии человека сильно страдает, если реплики приходится перемежать отскоками к санитарному колодцу.

– Котик! – кричала я. – Послушай меня! Нужно вывести токсины! Чем дольше они находятся в организме, тем сильнее он отрав… – буээээээ!

Аннапална, которая до этого полчаса тихо-мирно сидела и крошила ножницами какую-то цветную хню, вдруг оказалась в эпицентре фантасмагорического смерча. Она, конечно, в панику, в отказ, реветь, отбиваться.

Я в ужасе, прямо вижу, как токсины вгрызаются в её нежные слизистые желудка, пыталась разжать ей челюсти насильно. Соседи вздрогнули, я думаю, не единожды. Содом и гоморра, слезы, сопли, крики, топот, уговоры, рёв и блёв.

В какой-то из моментов, когда мне снова пришлось отвлечься от риторики на очередной торжественный выход кальмаров, перепуганный, но не сломленный ребенок забился в угол кровати и заснул весь в слезах, поверх покрывала и не раздевшись. Так и спала до утра. Мясо, к счастью, ни при чем оказалось.

Тяжело с чокнутой мамашей.

* * *

Аннапална за ужином.

– Мама, давай поиграем в угадайку. Угадай, что я больше люблю: сосиски или творожный сыр?

– Творожный сыр.

– Правильно.

– А макароны или сладкое?

– Сладкое.

– Неправильно. А теперь давай поиграем про тебя: что ты больше любишь – деньги или меня?

* * *

Хвастается:

– У моей воспитательницы вот точно такая же собака, как на этой фотографии, вот такая же точно.

– Какая такая?

– Точно такая. Большая и белая. И мохнатая.

– Ну, какой породы-то?

Напряженно вспоминает и наконец выпаливает радостно:

– Балалай!

* * *

Впервые ходила на школьное родительское собрание. После основной части меня отвели персонально за локоток в сторонку и сообщили, что дочь моя, Аннапална, «кладет ноги на свой стол и красится помадой посреди урока», а также предъявили вещдок: листочек с тестовыми примерами по математике. Под напечатанным заголовком «Повторение» Аннапалниными каракулями было приписано сбоку: «Мать курения».

В ответ на расспросы Аннапална всё горячо и запальчиво отрицала, потом нехотя признала:

– Ну, это было всего-то один раз! И вообще я не клала ноги на свой стол!

– А куда клала?

– На соседний!

* * *

Аннапална, впавшая в образ жертвы, несправедливо обиженной и оскорбленно страдающей, глухим загробным басом сообщает:

– Мне кажется, что твои роды были бессмысленны.

* * *

Аннапална – жертва вируса. С викториной для второго класса в руках валяется в одиннадцатом часу ночи, задрав ноги. Режим всмятку, вестимо. Она демонстрирует, в частности, глубину познаний в сельскохозяйственной отрасли. Читает вопрос:

– Где у коровы накапливается молоко? – Задумывается.

– Нуу-у, – подбадриваю я, – чем корова теленочка-то кормит?

– А-а! – светлеет челом Аннапална. – Знаю! Дынем! – Ловит выражение моего лица и торопливо поправляется: – Ой! То есть вынем, вынем!

* * *

Обсуждаем с Анной планы на завтра:

– А на чем мы поедем завтра к Мане в Балтийск?

– Может быть, за нами приедет Юля, Манина мама. А если нет, то на автобусе.

– На авто-о-бусе… – И с воодушевлением внезапного озарения: – А может, на такси?!

– Такси, малыш, стоит в десять раз дороже, чем автобус, а смысла никакого.

– Да? – Хихикает. – А Юля сколько стоит?

– Юля бесплатно. Юля – только за любовь и хорошее поведение.

– У меня есть любовь, – решительно сообщает Аннапална, интонируя в конце предложения жирную и окончательную точку.

* * *

– Блин, ну и какого черта?.. – говорю я, обнаружив дыру на колготках Аннапалны.

Таких, понимаете ли, специальных балетных колготках с понтами, специальной балетной фирмы, за которыми я особо таскалась в танцевальный магазин. И вот после одного раза, сразу после покупки, белые колготки все чОрные и с уверенной дырой на колене.