Новая холодная война. Кто победит в этот раз?

Собственно говоря, с этой идеей он и придет к руководству Грузией, где начнет производить некие реформы. Что-то ему сделать удастся, что-то нет, но главное, чем он запомнится грузинскому народу и благодаря чему войдет в мировую историю, конечно, связано с событиями августа 2008 года.

Никогда до этого в истории не нарушалось неписаное, но незыблемое правило — не может быть войны во время Олимпийских игр. Михаил Саакашвили это правило грубо нарушил — 8 августа 2008 года он начал агрессию против Южной Осетии и Абхазии. В итоге получил совершенно закономерный и очень жесткий ответ от России в виде операции по принуждению к миру, и это все закончилось для него лично жеванием галстука перед иностранными репортерами, а для Грузии — окончательной потерей Южной Осетии и Абхазии, из-за которых и начались боевые действия.

Возникает естественный вопрос. Михаил Саакашвили — далеко не глупый человек, он должен был представлять себе риски, которым подвергает себя и свое государство. Так вот, почему вдруг Грузия, у которой всегда были очень близкие отношения с Россией, более того, которая в течение многих веков была составной частью Российской империи — и в России гордились героями и достижениями этого древнего и мудрого народа, — почему эта Грузия в какой-то момент стала едва ли не главным островом русофобии на всем постсоветском пространстве?

И выяснилось, что после одного из своих визитов в Москву Саакашвили, вернувшись в Грузию, обратился к своим соотечественникам с такой речью: «Друзья! У нас нет другого выбора, кроме конфронтации с Россией, поскольку президент Путин ненавидит Грузию и весь грузинский народ».

Доказывать высказанный им постулат Саакашвили не стал — но, зная менталитет народов Закавказья, можно представить, что грузины, услышав такие слова от главы своего государства, почувствовали себя оскорбленными до глубины души. Все дальнейшие попытки через экспертное сообщество, через выступления в СМИ, через совместные конференции журналистов и политологов довести до грузинского народа абсурдность подобных высказываний не увенчались успехом. Грузинское общество стало жить с губительной для него мыслью, что президент России Путин намеревается ликвидировать Грузию как суверенное государство, а весь грузинский народ закабалить и уничтожить. Саакашвили, с удовольствием наблюдая, как нарастают в стране антироссийские и русофобские настроения, подбросил в костер новую охапку дров, заявив, что главные противники Грузии — не далекие Москва и Санкт-Петербург, до которых еще надо добраться, а близкие к ней Южная Осетия и Абхазия. Договариваться с ними дипломатическими методами невозможно, поскольку они абсолютно несамостоятельны и только выполняют волю Москвы во всем. Значит, остается только одно — силовыми методами разрушить форпосты российского влияния на Кавказе, иначе будет поздно — рука Москвы отнимет у Грузии свободу и независимость.

Казалось бы — уже имелся горький опыт военной кампании в Абхазии образца начала 1990-х годов. Эта кампания закончилась для официального Тбилиси далеко не приятными результатами. К тому же давно известно, что худой мир всегда лучше доброй ссоры, да и уничтожение экономических связей между той же Абхазией и Грузией вряд ли может привести к взаимному процветанию.

Но тут в ситуации возник еще один фактор. Соединенные Штаты Америки стояли в тот момент на пороге своих президентских выборов. Одним из главных кураторов батоно Саакашвили был всем хорошо известный сенатор Маккейн — он тогда расценивался как один из кандидатов в президенты. Бороться ему предстояло с Бараком Обамой. И вот Маккейн, подогреваемый своей русофобией, обратился к Саакашвили: давай, решай там вопрос военным путем, мы тебя всячески поддержим, а когда я на этой антироссийской волне стану президентом, обеспечу тебе постоянное содействие во всех отношениях — в экономическом, политическом и финансовом. Они ударили по рукам, и в августе 2008-го Саакашвили устроил свою классическую военную авантюру. Промашка его заключалась в том, что Маккейн выборы проиграл и оказать обещанную помощь, во-первых, не смог, а во-вторых, она оказалась и не нужна, поскольку Грузия получила сокрушительный удар по собственной государственности.

Дело даже не в том, что теперь Абхазия и Южная Осетия оказались потерянными навсегда. Для грузинского народа поражение в войне превратилось в чудовищную травму, незаживающую рану, которая болит до сих пор. К тому же поражение не от кого-то, а от России — ведь в глубине души подавляющее большинство грузин понимали, что их просто-напросто впутали в аферу, использовав грязную политическую технологию. Никаких дивидендов никто из них не получил, а результатом кампании стала лишь горечь поражения, вдвойне тягостного, поскольку приходилось признаться если не другим, так самим себе, что оно заслуженное. Россия просто защитила своих соседей от агрессора и наказала его — агрессором же оказалась Грузия.