Новая сила

Ощущение времени они утратили почти сразу. Фельтке, способный обычно угадывать время без часов с точностью до нескольких минут, скоро обнаружил, что совершенно не представляет, как давно их маленький караван вошёл в Каньон Бурь. Сумасшедшая тряска продолжалась не часы, а недели, месяцы, годы. Иногда снаружи прилетали протяжные звуки – то ли долгий скрип, то ли шорох, – и тогда весь массив мета-газовых гроздей, составляющих основание острова сотрясался и вибрировал. «Зацепились за скалы» – хрипел Ремер, и Фельтке, шептал под нос усвоенные в детстве католические молитвы вперемешку с длиннейшими нецензурными периодами.

Внезапно островок потряс сильнейший удар. В глаза хлынул солнечный свет – ослепительный после гнилостного свечения мета-газа, которым приходилось довольствоваться всю эту неделю. Фельтке, заледенев от ужаса, увидел, как гроздь газовых мешков, составляющую одну из стен их убежища, вырвало и унесло прочь. В открывшемся отверстии – близко, рукой подать! – мелькали ледяные и гранитные глыбы на стенах Каньона, озаряемые мертвенно-лиловыми вспышками. После каждой воздух насыщался грозовой свежестью, кожу продирали мириады микроскопических коготков, словно по ней странствовали полчища ядовитых мурашей, а волоски на теле и голове все, до единого, вставали дыбом.

«Электрические разряды! – обмер Фельтке. – Магистр предупреждал, что насыщенные статическим электричеством стены Каньона порождают их сотнями тысяч…»

Внезапно поле зрения закрыла туша «облачника». Воздушный корабль доживал последние мгновения – корпус разломился пополам и держится на единственной уцелевшей балке, маховые перепонки сорваны, от рулей высоты и направления на корме стались жалкие лохмотья, напоминающие обглоданные рыбьи плавники.

«Буксир! – сообразил механик. – Тот самый, последний!» Они с Ремером представляли, как именно инри собирались преодолевать Каньон – и вот теперь стали свидетелями одного из этапов их безумного плана.

За миг до того, как обломки «облачника» впечатались в скальную стену, Фельтке заметил, как от неё отделились две крылатые тени. Но «виверны», на которых пытались спастись члены экипажа, лишь на считанные мгновения пережили корабль-матку. Первую подхватил порыв ветра – и швырнул, ломая крылья, обратно, в месиво обломков на месте разбитого корабля. Второй «виверне» повезло больше – пилот-инри сумел вывернуть инсект вверх, уходя от столкновения – и напоролся на ветвящуюся молнию. Оглушительный треск, слепящая лиловая вспышка – механик успел заметить, как разлетелись в стороны кольчатые сегменты корпуса, как сверкнули напоследок радужными бликами вырванные из суставов маховые перепонки. Он даже различил наездника: несчастный, распялив руки и ноги крестом, улетал прочь, но почему-то не вниз, а вверх – бледное сияние статического разряда окутывало его тело…

А скалы приближались. В образовавшееся на месте сорванной грозди отверстие Фельтке видел, как неумолимо надвигается особенно угрожающий гранитный клык. Сейчас островок нанижется на него, словно жук на булавку – и каменное острие придётся точно в их ненадёжное, открытое всем ветрам убежище. Он сжался, ожидая неминуемой смерти – но за секунду до удара, островок провернулся вокруг своей оси, проскреб боком по скале (механик явственно слышал хлопки лопающихся газовых мешков) – и воздушный поток вынес их на середину Каньона. Подальше от ветвящихся молний статических разрядов, подальше от каменных и ледяных челюстей, едва не сжевавших и островок, и закреплённые его на поверхности островка «облачники», и их инрийские экипажи – и, конечно, его, Фельтке, скорчившегося в ячеях предохранительной сети.

«…Пронесло! На этот раз – пронесло…»

Он покрепче вцепился в ячейки предохранительной сети – единственной надежной опоры в окружающем его грохочущем, скрежещущем рвущимися перепонками мета-газовых мешков, завывающем безумными ветровыми потоками мире. Путешествие по Каньону Бурь продолжалось.

Фламберг положил ладонь на гладкую поверхность. Прозрачная, словно огранённый бриллиант, идеально гладкая и – холодная, вытягивает из-под кожи тепло, словно рука лежит на глыбе льда. «Псевдостекло» дрожало под напором неистовствующей снаружи стихии. Но в каюту не проникало ни звука – ни завываний воздушных потоков, ни треска и грохота статических разрядов-молний, то и дело проскакивающих между стенами Каньона, ни скрипа перенапряжённого металла и тросов, удерживающих «облачники» на поверхности Летучего островка. Только что один из них не выдержал – швартовы один за другим полопались, хлестнув, подобно гигантским кнутам, по боку соседнего «Хрустального жала», и судно сорвалось с места и унеслось прочь, вращаясь, словно брошенный неумелой рукой бумеранг.