Новгородские былины

Обращение к противнику с просьбой о помиловании было бы невозможным и невероятным в традиционном «классическом» героическом эпосе, если бы противник был этническим врагом. «Честная» вдова Мамелфа Тимофеевна и по своему решительному характеру и по характеру героического эпоса не пошла бы на унижение, если бы противники не были бы своими, новгородцами, такими же, как она и ее сын. Но, рассчитывая на доброту, мягкосердечие новгородцев, она ошиблась. В надежде на легкую победу они ей отказывают и этим как бы предрешают свою собственную судьбу. Собираясь выступить многотысячной силой против одного Василия и нескольких его товарищей, отказывая матери в милосердии по отношению к сыну, они и сами не могут рассчитывать на сочувствие после поражения. Противопоставленный в былине новгородским горожанам, боярам и князьям, Василий наделен рядом привлекательных черт. Он хороший сын, почитающий свою мать, хороший товарищ, не оставляющий друзей в беде. Он силен, удал и храбр — качества, которые в народе всегда вызывали уважение. Его молодечество не знает границ, и это приводит его к нарушению существующих норм поведения. Домашний и общественный быт Новгорода был основан на жестких нормах традиционного образа жизни, на неписаных вековых устоях заранее все предопределяющего обряда. Буслаеву тесно в этих рамках обыденной благопристойности. По словам В. Г. Белинского, Василий «разрывает, подобно паутине, слабую ткань общественной морали»[104]. Он является незваным на пир, участвует в кулачных боях, запрещенных церковью.

Образ Василия Буслаева — это один из первых в русской поэзии образов человека, не находящего себе места в условиях окружающей его среды. Буслаев восстает против пошлой «добропорядочности» новгородских мужиков. Как отмечалось выше, под этим именем былина подразумевает влиятельные и зажиточные слои новгородского общества, в чьих руках сосредоточивалась власть и сила.

Академик Д. С. Лихачев писал: «Василий Буслаев является ярким выразителем народного отношения к боярско-купеческой аристократии Новгорода. В его образе народ запечатлел силы своего гнева той поры, когда классовая борьба в Новгороде особо обострилась»[105].

Вместе с тем былина не скрывает, что бунт Василия Буслаева очень ограничен. По силе своей Васька равен киевским богатырям. Недаром его поведение в бою описывается теми же словами, что и при описании богатырей, сражавшихся с иноземной силой: «Где махнет — там улица, в перехват махнет — переулочек», а новгородцы, подобно татарскому царю, просят оставить в живых людей «хоть на семена». Но этот параллелизм словесных формулировок еще больше подчеркивает разницу между теми, кто сражался, очищая дороги от разбойников, выручая полоны русские, освобождая Киев от насильника, и Василием, вся сила и удаль которого уходит на озорство и драки.

Этим объясняется отсутствие устойчивого конца у былины, который «многократно варьируется, как бы отражая поиски правильного завершения конфликта»[106].

ВАСИЛИЙ БУСЛАЕВ ЕЗДИЛ МОЛИТЬСЯ

Вторая былина о Василии Буслаеве посвящена его паломничеству ко святым местам Иерусалима. Она одновременно и противопоставлена первой былине, и дополняет ее. В основе ее содержания лежит популярная в средневековье религиозно-моралистическая тема кающегося грешника: «Смолода бита много граблена под старость надо душа спасти» (Кирша Данилов, № 19). Но, хотя в былине и говорится о молебнах, панихидах и вкладах, которые Василий сделал в Иерусалимских монастырях, основная черта его характера выражена в словах «наш Василей... не верует ни в сон, ни в чох». Вместо описания раскаяния рисуются новые кощунства героя: он пинает ногой мертвую голову, купается обнаженным в р. Иордане, нарушает запреты, пытаясь «скакать» вдоль камня.

В былине использованы образы, символы и предания, бытовавшие в церковно-христианской традиции. Мертвая голова, череп как напоминание живому человеку о смерти — мотив, широко распространенный в фольклоре и литературе. В XVII—XVIII вв. на Руси популярна была книга «Синодик», в нее вписывались имена покойников для церковного поминовения. На одной из первых страниц книги был обозначен череп, под которым было написано: «...глаголю сия зрящему на мя: аз убо бех якоже ты, ты же будешь якоже аз». Подобную же мысль высказывает Василию мертвая голова, которую он «попинывает»: «...я молодец не хуже тебя был... где лежит пуста голова, лежать будет и Васильевой голове». Вместе с тем весь эпизод с мертвой головой во многих текстах былин в устах сказителей приобретает вместо отвлеченно-моралистического звучания конкретный смысл противопоставления озорнику Ваське Буслаеву старых богатырей, «не тебе (Василию. — В. С.) чета», сражавшихся с иноземными врагами.