Новгородские былины

Преобладает же в текстах былины форма Садко́ (Садке́, Садко́в, Са́дка), видимо общеславянская по происхождению, если учесть, что среди южных славян бытовали некалендарные имена типа Са́да (Са́дьо, Са́тко) с тем же корнем «сад-». По смыслу это имя, пожалуй, более соответствует образу купца, нежели гусляра. Впервые имя Садко встречается в текстах сборника Кирши Данилова. Аканье переписчиков текстов этого сборника «поправлявшее» оканье певцов, общеизвестно. В данном случае переписчики, видимо, также «исправили» якобы окающее имя Сотко на созвучную в произношении и акающую форму Садко, несклоняемую в отличие от народной нормы. Она и стала для всех, кто обращался к былине, правильной литературной нормой, влияние которой сказалось и на собирателях: они обычно не слышали произношения певцов. Между тем достаточно произнести формы Садко, Садке, Садков по-северному окающе и с неизбежным оглушением «д», как получатся несомненно изначальные формы Сотко, Сотке, Сотков. Исключение при этом составит склоняемая форма Са́дка (им. пад.), лишь однажды зафиксированная на Пудоге. Она — исходная для других «акающих» форм, как Сотко для «окающих». Звательный падеж от нее — Садко, поздняя и сугубо русская форма звательного падежа от имени Садко — Садке.

Уже по первым публикациям ученые заметили, что былина состоит из трех частей. Начальная из них — в сюжетах типа «Первая встреча Садка с водяным» или «Получение богатства» — фиксировалась 11 раз, включая две повторные записи: Кирша Данилов, № 29; Рыбников, т II, № 134 (повт. Гильфердинг, 1, № 70); Гильфердинг, т I, № 2; Ончуков СС, № 90; Марков, № 21; Липец, 1951, с. 233—240 (повт. Крюкова, II, № 78); Астахова, I, № 94; Астахова, II, с. 638—639; запись экспедиции МГУ 1957 г.

Вторая часть — в сюжетах типа «Спор Садка с новгородцами», «Похвальба Садка богатством», «Садко скупает товары» — полностью или частично, иногда очень кратко записывалась 34 раза, включая четыре повторные записи: Кирша Данилов, № 29; Рыбников, I, № 18, 54, 66 (повт. Гильфердинг, II, № 146); Рыбников, II, № 107, 134 (повт. Гильфердинг, I, № 70); Гильфердинг, I, № 2, II, № 174; Савельев, с. 14—15; Марков, № 21, 95; Марков — Маслов — Богословский, I, № 17; Григорьев, II, № 24 (236); Ончуков СС, № 90; Ончуков ПБ, № 10, 55, 70, 75, 90; Листопадов, № 37, 38; Соколов — Чичеров, № 26, 91 (повт. Конашков № 18, 18а), 137; Астахова, I, № 50, 94; Астахова, II, с. 638—639; Крюкова, II, № 78; БП и ЗБ, № 31; запись В. С. Бахтина.

Третью часть — в сюжетах типа «Садко в подводном царстве» или «Садко в бурю на море» — записывали чаще всего. Известно 44 записи, включая шесть повторных: Чулков, ч. I, с. 200—201; Кирша Данилов, № 47; Рыбников, I, № 18, 54, 66 (повт. Гильфердинг, II, № 146); Рыбников, II, № 107, 124, 134 (повт. Гильфердинг, I, № 70); Гильфердинг, I, № 2; Савельев, с. 14—15; Ончуков СС, № 90; БН и НЗ, № 95; Марков, № 21, 95; Марков — Маслов — Богословский, I, № 17; Смирнов, с. 134; Ончуков ПБ, № 10, 75, 90; Листопадов, № 37—41; Соколов — Чичеров, № 26, 91 (повт. Конашков № 18, 18а), 137; Астахова, I, № 94; Астахова, II, с. 638—639; Липец, 1951, с. 223—240 (повт. Крюкова, II, № 78); ГЛМ, фольклорное собрание, к. п. № 240, п. 31, № 28; Тумилевич, № 11; Шуб, с. 230—232; БП и ЗБ, № 85 (повт. № 85а); записи экспедиций МГУ 1957 и 1960 гг.; запись В. С. Бахтина.

По вариантам былины эти три части встречаются в разных сочетаниях, нередко осложненных влиянием других фольклорных произведений (сказок, быличек, песен). Самым устойчивым является соединение второй и третьей частей. В том или ином виде оно фиксировалось везде, и от текстов, его содержащих, производными и эволюционно зависимыми выступают варианты, в которых имеется соединение всех трех частей или же только одна часть. Соединение второй и третьей частей — исходный эволюционный этап для наличной совокупности текстов.

Первая часть былины, призванная объяснить слушателю, каким образом разбогател Садко, представлена заметно различающимися версиями (см. здесь № 27—32). Из них резко выделяется, пожалуй, наиболее загадочная версия А. П. Сорокина (№ 27—28), которую, если исключить тексты (например, № 32), испытавшие через книгу влияние былины А. П. Сорокина, отчасти подтверждает лишь одна, и тоже пудожская, запись (№ 29). В ней Садко с самого начала выступает в роли гусляра, зарабатывающего своим искусством на пропитание.

Уменьем играть на гуслях славились и другие герои русских былин (Добрыня Никитич, Соловей Будимирович, Ставер Годинович), однако их игра обычно описывается одинаково, с помощью одной типической формулы, что свидетельствует о тождестве источника, их игра на гуслях непохожа по описанию на игру Садка, а их слушатели принадлежали к земному миру.