Новолуние

Я знала, что глаза ее вспыхивали, когда она говорила подобным тоном.

Громко скрипнул отодвинутый от стола стул. Я представила себе встававшего Чарли: Элис никогда бы не произвела такого шума. Из крана потекла вода, брызгая на тарелку. Похоже, они не собирались больше говорить об Эдварде, так что я решила, что пора просыпаться.

Я повернулась на бок, навалившись на пружины, чтобы они заскрипели, и громко зевнула. На кухне воцарилась тишина. Я потянулась и вздохнула.

– Элис? – невинно позвала я. Раздраженное горло сделало мою игру еще более правдоподобной.

– Я на кухне, Белла, – отозвалась Элис, словно и не подозревала, что я подслушивала. Подобные вещи она хорошо умела скрывать.

Чарли собрался уезжать – он помогал Сью Клируотер с организацией похорон. Без Элис день тянулся бы для меня бесконечно долго.

Она так и не обмолвилась о своем отъезде, а я ее не спрашивала. Я знала, что это неизбежно, но выбросила это из головы. Мы стали говорить о ее семье – обо всех ее членах, кроме одного.

Карлайл работал в ночной хирургической бригаде в Итаке, штат Нью-Йорк, совмещая это с преподаванием в Корнелльском университете. Эсми занималась реставрацией особняка семнадцатого века, исторического памятника, стоящего в лесу к северу от города. Эмметт и Розали уехали в Европу, чтобы провести там очередной медовый месяц, но скоро должны вернуться. Джаспер тоже учился в Корнелльском университете, на этот раз на философском факультете. А Элис занималась своим частным расследованием, касавшимся информации, которую я ей случайно раскрыла прошлой весной. Она успешно разыскала лечебницу для душевнобольных, где провела последние годы жизни в качестве человеческого существа, – жизни, которую она вообще не помнила.

– Меня звали Мэри Элис Брэндон, – тихо сказала она. – У меня была младшая сестра по имени Синтия. Ее дочь – моя племянница – до сих пор живет в Билокси.

– Ты узнала, почему тебя поместили в эту… больницу? – Что могло довести родителей до подобной крайности? Даже если у их дочери случались видения будущего…

Она покачала головой, задумчиво глядя на меня.

– Я не очень-то много о них разузнала. Я просмотрела на микропленках все старые газеты. Мою семью в них не часто упоминали, она не принадлежала к кругу, интересующему журналистов. Там говорилось о помолвке моих родителей. И о помолвке Синтии. – Она неуверенно произнесла имя сестры. – Объявление о моем рождении… и мой некролог. Я нашла свою могилу. И запись о поступлении в лечебницу в архивах. Дата моего поступления в лечебницу и дата смерти на надгробном камне – одна и та же.

Я не знала, что сказать, и после недолгой паузы Элис переключилась на менее мрачные темы. Каллены снова собрались все вместе, за одним исключением, и проводили весенние университетские каникулы в Денали, с Таней и ее семейством. Я жадно ловила самые незначительные новости. Элис ни разу не обмолвилась о том, кто интересовал меня больше всех, и за это я была ей благодарна. Мне было достаточно слушать рассказы о семье, членом которой я когда-то мечтала стать.

Чарли вернулся лишь когда совсем стемнело, и выглядел еще более вымотанным, чем накануне вечером. Рано утром он собирался в резервацию на похороны Гарри, поэтому спать лег почти сразу. Я снова устроилась на диване рядом с Элис.

Я едва узнала отца, когда наутро, еще до восхода солнца, он спустился по лестнице в старом костюме, в котором я его никогда в жизни не видела. Пиджак был расстегнут, и я подумала, что это потому, что Чарли располнел и застегнутый он на нем не сошелся бы. На шее у отца висел слишком широкий старомодный галстук. Он на цыпочках прокрался к двери, стараясь не разбудить нас. Я не открыла глаз, притворившись, что сплю, как и Элис, устроившаяся в раскладывающемся кресле.

Как только за Чарли закрылась дверь, Элис села. Под лоскутным одеялом она оказалась полностью одетой.

– Ну, чем займемся сегодня? – спросила меня подруга.

– Не знаю… а ты видишь что-нибудь интересненькое?

Она покачала головой и улыбнулась.

– Еще слишком рано.

За время, проведенное мною в Ла-Пуше, я совсем забросила домашние дела и сейчас решила наверстать упущенное. Мне хотелось сделать хоть что-то, что немного облегчило бы жизнь Чарли. Может, он почувствует себя лучше, если будет возвращаться в чистый дом.

Я начала с ванной – там беспорядок прямо-таки резал глаза. Пока я убиралась, Элис стояла, прислонившись к дверному косяку, и задавала банальные вопросы о моих, вернее, наших школьных друзьях – чем они занимались с тех пор, как она уехала. Лицо у нее, как обычно, ничего не выражало, но я ощутила ее раздражение из-за того, что я так мало могла ей рассказать. Или, возможно, меня просто мучила совесть после того, как я вчера утром подслушала их разговор с Чарли.

Когда я с руками буквально по локоть в моющем средстве отскребала пол в ванной, раздался звонок в дверь. Я сразу же взглянула на Элис – лицо у нее было ошеломленное, почти встревоженное. Это показалось мне странным: Элис никому не удавалось застать врасплох.