Новолуние

– Как скажешь, – вздохнула я в ответ. – Но ты, наверное, тоже должен там быть.

– Это еще почему?

– Потому что ты чрезвычайно самоуверенный и тебе нужна возможность высказать свое мнение.

– По какому предмету? – спросил он сквозь зубы.

– Теперь дело касается не только тебя. Знаешь, ты не центр вселенной. – Центр моей личной вселенной, но это совсем другая история. – Если ты намереваешься навлечь на нас Вольтури из-за своего дурацкого стремления оставить меня человеком, то тогда твоей семье необходимо сказать свое слово.

– Слово о чем? – спросил он, чеканя каждую букву.

– О том, что я останусь смертной. Я выношу этот вопрос на голосование.

Глава 24 Голосование

Эдвард был недоволен подобным поворотом событий, и это легко читалось на его лице. Однако он без дальнейших пререканий взял меня на руки и грациозно выпрыгнул из окна, приземлившись мягко, словно кошка. Окно оказалось гораздо выше, чем я думала.

– Ну ладно, – с явным неодобрением произнес он. – Залезай.

Он помог мне забраться ему на спину и пустился бежать. Даже спустя столько месяцев это казалось привычным и очень легким. Очевидно, существуют вещи, которые никогда не забываешь, вроде умения кататься на велосипеде.

Нас окружали тьма и тишина, когда он бежал через лес, дыша медленно и ровно. Пролетавшие мимо нас деревья были едва различимы, и лишь тугой ветер, бивший мне в лицо, говорил о том, как быстро мы движемся. Воздух был влажным и не обжигал мне глаза, как ветер на большой площади. Это меня успокаивало, как и мрак ночи после ослепляющего солнечного света. Тьма ощущалась как нечто знакомое и уютное, вроде толстого лоскутного одеяла, забравшись под которое я играла в детстве.

Я вспомнила, что такой бег по лесу в свое время пугал меня и мне приходилось закрывать глаза. Теперь это казалось мне глупым. Я держала глаза широко раскрытыми, положив подбородок ему на плечо, а щекой прижавшись к шее. Ощущение скорости бодрило и веселило. Это было в сто раз лучше, чем езда на мотоцикле.

Я повернулась к Эдварду лицом и прижалась губами к его холодной, как камень, шее.

– Спасибо, – сказал он. Мимо нас проносились расплывчатые темные очертания деревьев. – Значит, ты решила, что все-таки не спишь?

Я беззаботно и непринужденно рассмеялась.

– Не совсем. Более того, я не хочу просыпаться. Не этой ночью.

– Я как-нибудь снова заслужу твое доверие, – пробормотал он, больше самому себе. – Если это мой последний акт.

– Тебе я доверяю, – заверила его я. – Я себе не верю.

– Объяснись, пожалуйста.

Он перешел на шаг – я почувствовала это лишь потому, что воздух перестал бить мне в лицо, – и я догадалась, что мы уже неподалеку от его дома. Мне даже показалось, что я слышу, как где-то совсем рядом в темноте журчит речушка.

– Ну… – Я попыталась подыскать нужные слова. – Я не верю, что во мне достаточно того… чтобы… быть достойной тебя. Во мне нет ничего, что могло бы тебя удержать.

Он остановился и развернулся, чтобы опустить меня на землю. Его нежные руки не отпускали меня, и, поставив меня на ноги, он крепко обнял меня, прижав к своей груди.

– Твое притяжение – постоянно и нерушимо, – прошептал он. – Никогда в этом не сомневайся.

Но как я могла не сомневаться?

– Ты мне так и не сказала… – пробормотал он.

– Что?

– Какая твоя самая главная проблема.

– Дам тебе одну подсказку, – вздохнула я и, протянув руку, коснулась указательным пальцем кончика его носа.

Он кивнул.

– Я хуже, чем Вольтури, – мрачно констатировал он. – Похоже, я это заслужил.

Я закатила глаза.

– Самое худшее, что могут сделать Вольтури, – это убить меня.

Он ждал, впившись в меня напряженным взглядом.

– Ты же можешь меня оставить, – объяснила я. – Вольтури, Виктория… они – ничто по сравнению с этим.

Даже в темноте я заметила, как лицо его исказилось от муки, – это напомнило мне, как он выглядел под «пыточным» взглядом Джейн. Мне стало дурно, и я пожалела о том, что сказала правду.

– Не надо, – прошептала я, касаясь его лица. – Не грусти.

Он неохотно приподнял уголок рта, изобразив улыбку, но его глаза остались грустными.

– Если бы существовал хоть какой-нибудь способ убедить тебя в том, что я не могу тебя оставить, – прошептал он. – Думаю, способом убеждения станет время.

Мысль о времени мне понравилась.

– Хорошо, – согласилась я.

Лицо его по-прежнему выражало страдание. Я попыталась отвлечь его, болтая о пустяках.

– Та-ак, поскольку ты остаешься, могу я получить назад свои вещи? – спросила я как можно непринужденнее.

В какой-то мере моя уловка сработала: он рассмеялся. Но глаза его все так же были полны муки.

– Твои вещи никуда не делись, – ответил он. – Я знал, что так нельзя, поскольку обещал тебе покой безо всяких напоминаний. Глупо, конечно, и по-детски, но мне хотелось оставить у тебя частичку себя. Компакт-диски, рисунки, билеты – все это у тебя под половицами.

– Правда?

Он кивнул, похоже, немного повеселев при виде моей радости, но этого оказалось недостаточно, чтобы полностью избавить его от боли.

– Мне кажется, – медленно начала я. – Не уверена, но вот интересно… Похоже, я все время об этом знала.

– О чем?