Новые Дебри

– Это правда. Она не хочет быть со мной. Я ей не нравлюсь. – Агнес стало тесно в груди, как будто подступал приступ кашля. Глаза увлажнились.

– Твоя мама очень любит тебя. Все, что она делает, – только ради тебя.

– Неправда.

– В основном правда.

– Она многое делает для себя.

– А ты разве нет?

Этот довод показался Агнес нечестным. Ведь она ничья мама. Но этого она не сказала.

– Ты же нет, – возразила она.

– Конечно, и я тоже.

– Нет, только не ты, и уж точно не стал бы так делать, если бы у тебя были родные дети.

Глен с невнятным возгласом нахмурился.

– Что-то не так?

– Я думал, у меня есть мои родные дети. Смешная девчушка, которая иногда болтает глупости. Например, что у ее папы нет детей.

– Ты же понимаешь, о чем я. На самом деле ты мне не папа.

– Я считаю иначе, – сказал он.

– Знаю. Просто я думала о Маделин.

Глен вздрогнул, как от удара.

– О-о…

– Прости.

– Нет, ничего. Приятно слышать ее имя. Я и не подозревал, что ты его знаешь.

– Знаю.

– Тебе мама сказала?

– Нет.

– Ты сама услышала?

– Да.

Глен улыбнулся.

– Все-то ты слышишь, да?

Агнес улыбнулась и гордо кивнула:

– Это моя работа.

– Нет. – Он снова нахмурился. – Твоя работа – быть молодой.

– Извини, что сказала ее имя.

Он усмехнулся.

– Говори сколько хочешь. Его приятно слышать, я не обманываю. – Он продолжал улыбаться. – Но речь не о ней, потому что ее здесь нет. А ты есть. И ты – моя девочка. А если бы и она была здесь, я относился бы к Маделин так же, как к тебе. Как относится к тебе твоя мама.

– Хм-м… – В этом Агнес сомневалась.

На земле перед ними блеснули два янтарных глаза.

– Мышь, или крот, или моль, или тролль? – спросил Глен.

– Тролль, – ответила Агнес.

– Вот и я так подумал. Кыш, тролль. – Он повысил голос, и неизвестное существо порскнуло прочь. Глен откашлялся, потом сказал: – Иногда я ругаю себя за то, что держу тебя здесь. Думаю, надо было нам уехать, когда тебе полегчало.

– Не смей, – решительно прервала Агнес.

– А?

Агнес хотела добавить что-то еще, но, едва открыв рот, поняла, что захлебывается нарастающими чувствами. Она смотрела на черное небо, на почти невидимую линию горизонта. Слушала, как летучие мыши щелчками прощупывают свое окружение и находят ее. Легкий ветер приятно холодил кожу после знойного дня. Она сидела вдвоем с Гленом, ее отцом, под открытым небом, среди животных и неподалеку от Общины. Кем бы она была сейчас, если бы они не приехали сюда?

– Хочу не уезжать никогда, – сказала она.

Глен притянул ее к себе и поцеловал в лоб.

– Знаю, что хочешь, – все еще хмурясь, подтвердил он.

– Пожалуйста, давай вернемся в лагерь, – попросила Агнес. – Мне одиноко по ночам.

– А как же мама?

– Пусть идет спать с Карлом. Ей все равно хочется к нему. – Агнес чуть вздрогнула, сказав такое Глену. Это было жестоко.

Но Глен лишь рассмеялся, тонко и опустошенно.

– Ох, Агнес! Того, чего ты не знаешь о своей матери, хватит, чтобы заполнить каньон.

– Я знаю больше, чем ты думаешь.

– М-да?

– Знаю, что она считает, будто защищает нас.

– Но?.. – подсказал Глен.

– Мне не нужно, чтобы она меня защищала. И тебе тоже. И даже если бы нам требовалась помощь, есть другие способы.

– Твоя мама знает, что делает. И я знаю. Мы одна команда.

– Как ты можешь так говорить, если она с Карлом?

Глен с расстановкой, настойчиво повторил:

– Я знаю, что она делает. – Он словно старался придать этим словам истинность. – И она это знает. Мы одна команда.

Агнес уставилась на него.

– Ты дурак, – негромко сказала она. Понимала, что это обидно, но не смогла подобрать другого слова.

Глен моргнул. Ей показалось, что его глаза на миг увлажнились, но из них не выкатилось ни слезинки.

– Может быть, – согласился он.

Они умолкли. Паузу в разговоре заполнил кроличий сыч. Облако поспешило спрятать луну. Агнес передернулась.

Глен нарочито потянулся, потом хлопнул себя ладонями по бедрам.

– Но я, – громко, с наигранной веселостью заговорил он, – отвечу на твой вопрос: да, я вернусь в спальный круг. Здесь у меня чертовски мерзнут ноги.

Агнес улыбнулась. Она помогла Глену встать, отметив, как у него трясутся колени. Но он сохранял равновесие без ее помощи. Она собрала его постель, и они пошли. Ей казалось, будто она самая младшая в стаде, а он – самый старший и важный. Понятно, что больше никто так о нем не думал, но рядом с ним она испытывала гордость. И не считала, что ему обязательно быть вожаком, чтобы его признавали важным, хотя ей было ясно, что в стаде все устроено иначе. Перебросив его постель через плечо, она освободила руку и взяла Глена под локоть.

Всю дорогу Агнес улыбалась и не перестала, даже когда заметила, что за их приближением следит ее мать с осунувшимся и недовольным лицом. Они дошли до края лагеря, и Беа поднялась со своего места и направилась к постели, где спала вместе с Агнес. К тому времени, как они достигли спального круга, она подхватила свою шкуру. Скованно улыбнулась Агнес, и та попыталась повторить ее улыбку, чтобы подразнить мать. Но вместо обиды заметила в материнских глазах смех. На Глена она не обратила внимания, направилась туда, где расположился Карл, и положила свои шкуры на его постель.